Судьи могут получить отдельный механизм проверки деклараций, если депутаты поддержат законопроект, подготовленный рабочей группой, которая была после создания скандального решения Конституционного суда и отмены уголовной ответственности за недостоверное декларирование.
Об этом заявила заместитель председателя комитета Верховной рады Украины по вопросам антикоррупционной политики Галина Янченко. По ее убеждению, перезагрузить полностью КСУ пока не удастся, но часть судей должны были уйти в отставку.
В интервью «Цензор.НЕТ» она также рассказала о результатах работы временной следственной комиссии Верховной рады по защите прав инвесторов, которую возглавляет, и о реакции на громкие расследования правоохранителей, о новом механизме, который ограничит права АРМА на управление арестованным имуществом, а также как главные врачи манипулируют с «ковидными» выплатами.
«ЕСЛИ ДО ОБРАЩЕНИЯ В КОМИССИЮ БИЗНЕСУ ПРИХОДИЛОСЬ ЖДАТЬ 5-10 ЛЕТ, СУДИТЬСЯ, ТО МЫ ЗА 2-3 МЕСЯЦА УЖЕ ПОЛУЧАЕМ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ ПОБЕДЫ»
— Временная следственная комиссия по защите прав инвесторов, которую вы возглавляете, работает уже полгода. Насколько она оказалась эффективной? Оправдано ли ее создание?
— На мой взгляд, и такую же обратную связь мы получаем от бизнес-ассоциаций, ныне ВСК, наверное, один из самых эффективных и оперативных органов реагирования на произвол отдельных чиновников. Фактически можно сказать, что у бизнеса появился реальный сторожевой пес против коррупции, договорняков правоохранителей и произвола чиновников.
– Обычно такие комиссии ограничены в полномочиях и ни на что особо не влияют. Какие инструменты вы используете?
— У нас есть два направления деятельности. Мы так себе запланировали работу комиссии еще, когда ее создавали. Первое — это рассмотрение жалоб бизнеса, а второе – законотворческая деятельность. Оба направления между собой напрямую связаны.
Если говорить о кейсе, то здесь мы применяем инструмент парламентского контроля, и в принципе деятельность ВСК является максимально гласной. Когда берем какой-то кейс на рассмотрение, приглашаем все стороны, которых касается, это дело. И заявителя, и противоположную сторону, и все государственные органы, которые прямо или косвенно вовлечены в это дело. Если речь идет о государственных органах, обычно приходят руководители или их заместители. Уровень представительства довольно высокий.
Мы делаем акцент на объективность и гласность процесса. Таким образом, формируется доверие к нашей комиссии.
К тому же, за счет гласности и парламентского контроля дела достаточно быстро рассматриваются теми компетентными органами, которые за это отвечают. Если до обращения в комиссию бизнесу приходилось ждать по 5-10 лет, судиться с государственными органами, то мы через 2-3 месяца уже получаем определенную победу.
Например, один из последних, достаточно громкий кейс, это ситуация с компанией ООО «Ригли-Украина». Компания, которая принадлежит крупнейшему в мире производителю жевательной резинки и сладостей. Они 7 лет судились, чтобы вернуть 27 млн. гривен. Прошли все три судебные инстанции, получили решение Верховного суда, но его уже было невозможно выполнить.
После того, как комиссия взяла этот кейс в работу, нам удалось найти выход в течение 3 месяцев. На прошлой неделе компания получила средства на свой счет. Мы называем этот кейс «дело на миллион баксов», причем здесь в прямом смысле.
— С кем они судились? С налоговой службой?
— Они судились с Государственной фискальной службой. Потому что на момент, когда у них возник этот спор относительно переплаченных налогов, вопросами администрирования также занималась эта служба. А когда они получили решение Верховного суда, оказалось, что его невозможно выполнить, ведь после реформирования ГФС счета компании передали в Государственную налоговую службу.
В результате возникла такая коллизия, что одна служба, которой предписано выполнить решение, физически не могла его выполнить, потому что не имела доступа к счетам и учетной карточке, а другая тоже не могла, ее просто не было указано в судебном решении.
— Как удалось выйти из этой ситуации?
– Провели переговоры с руководством ГФС и ГНС и коллегиально решили, чтобы налоговая сама инициировала в судебном порядке замену стороны. Значит, государственная налоговая служба сама на себя подала в суд, получила решение и оперативно его выполнила. Все благодаря парламентскому контролю и не заангажированности комиссии.
Это лишь один из примеров, который демонстрирует, что мы предоставляем не только площадку для диалога между всеми участниками конфликта, но и пытаемся разобраться, из-за чего и когда он возник, а также найти возможность для его решения.
Кейсы, которые мы рассматриваем, имеют важное практическое значение. Кроме того, что помогаем конкретным крупным инвесторам, мы на основе этих кейсов можем провести определенный анализ и понять, что нужно изменить в законах или подзаконных актах.
Если раньше защита инвесторов носила теоретический характер, а народные депутаты придумывали, что бы можно было изменить в законодательстве, то сейчас у нас есть конкретные проблемы и понимание, какими должны быть пути для их решения.
Из этого следует второе направление работы комиссии – законотворческое. За эти полгода мы подали три законопроекта. Два из них — антирейдерские, третий касается смены управления арестованными активами в АРМА. Также вместе с мощнейшими адвокатскими компаниями разрабатываем изменения в Уголовный процессуальный кодекс, который позволит расширить права потерпевших.
— Какие жалобы от бизнеса преобладают?
– Условный рейтинг по проблемным вопросам можно очертить так. Первое – это досудебное расследование, которое либо затягивается, либо, по мнению заявителей, осуществляется неэффективно. На втором месте — вопросы, связанные с органами местного самоуправления. Преимущественно мелкие чиновники тормозят запуск инвестиционных проектов. Третье место этого условного рейтинга занимают сложности в отношениях с налоговыми органами.
Но хочу отметить, что практически по всем кейсам, с которыми обращаются в комиссию, мы находим общий язык с руководством государственных органов власти и правоохранительных органов. Особенно хотела отметить работу Офиса генпрокурора. Еще не было ни одного обращения, которое поступало от ВСК, на которое Офис генпрокурора не отреагировал бы.
Один из примеров – это ситуация с компанией «Экония», производителем детского питания торговой марки «Малятко». У них 12 лет происходили «качели», их периодически пытались рейдерить. Только в этом году специальной комиссии удалось отреагировать адекватно на ситуацию, и надеюсь, что решить этот вопрос.
— В интервью «Цензор. НЕТ» начальник департамента уголовно-правовой политики и защиты инвестиций Офиса генпрокурора Алексей Бонюк сказал, что расследование дела было передано от Нацполиции в Государственное бюро расследований. Что с этим уголовным производством сейчас, на каком этапе следствие, что вам известно?
– Это был ключевой запрос от представителей компании, которые считали, что следствие велось неэффективно. Кроме того, оно было направлено против самих владельцев бизнеса. Значит, владельцам бизнеса, который рейдерили, еще дополнительно со стороны правоохранителей создавались проблемы. Когда дело было передано в другое ведомство, большинство этих проблем исчезло.
— Вы сказали, что мелкие чиновники на местах тормозят запуск инвестиционных проектов. Почему они это делают? Ведь учитывая децентрализацию, они должны быть заинтересованными в привлечении средств.
— Расскажу на примере. Это, кстати, у нас один из самых больших кейсов в денежном измерении. К нам обратился крупный международный инвестор – АМSТAR EUROPE. Они планировали построить на Киевщине огромный логистический центр, непосредственно проект реализует компания «АЕ Логистик1», они и стали заявителями. Сумма инвестиций – 4,7 млрд. грн. Для реализации этого проекта они выкупили 50 га земли.
Но не могли начать строительство, потому что на уровне архитектора района им не выдавали градостроительные условия и ограничения. Под предлогом того, что в будущем будет изменен генплан этого населенного пункта. Таким образом, вопрос инвестиций объемом почти 5 миллиардов гривен тормозился местным чиновником.
Мы взяли этот кейс к рассмотрению и обратили внимание на эту проблему главы Киевской облгосадминистрации Володина. Совместными усилиями в течение двух месяцев удалось «разморозить» такой мощный инвестиционный проект. Ведь в подобных ситуациях речь идет не только о привлечении крупной суммы, но и о создании новых рабочих мест. После реализации этого проекта их будет создано 1300.
Вы спрашиваете, почему чиновники тормозят? Здесь причины могут быть разными. Начиная с того, что привыкли получать что-то за каждую бумажку и каждое разрешение, и, заканчивая надеждами, что такие «проделки» останутся не замеченными на общенациональном уровне. Наверное, оно так и было все эти годы до создания ВСК.
Мы берем все дела, которые касаются крупных инвестиционных проектов, и максимально быстро решаем. Это дает положительный фидбек от бизнеса, который считает ВСК наиболее действенной «битой» инвесторов против коррупции и произвола людей, которые мешают им работать.
— На кого из правоохранителей поступает больше всего жалоб относительно неэффективного расследования?
— Объективно есть много жалоб, связанных с Национальной полицией. Но такое количество скорее объясняется тем, что полиция осуществляет больше всего расследований в абсолютных цифрах. Но когда мы к ним обращаемся, то реагируют.
Такое сотрудничество в интересах, как парламентской специальной комиссии, так и руководства органов досудебного расследования. Руководитель не всегда может быть проинформирован о том, как проводится расследование по тому, или иному делу, ведь их сотни тысяч.
— Каких вопросов эти расследования касаются? Речь идет о рейдерских захватах или о чем-то другом?
— Да, в основном о рейдерских захватах. Нас просят, чтобы расследование проводилось объективно и оперативно. Иногда бывает, что следствие не ведется, потому что следователь или руководитель районного отдела может быть заинтересован. А где-то по объективным причинам, потому что нагрузка, например, на ту же Национальную полицию очень велика.
На каждого следователя приходится сотни уголовных производств. И они могут расставить определенные приоритеты, когда речь идет о тяжких преступлениях, где подозреваемые содержатся под стражей.
Мы видим ситуацию шире. ВСК выступает «скорой помощью» для инвесторов.
«МЫ РАЗРАБОТАЛИ ЗАКОНОПРОЕКТ, ПО КОТОРОМУ АРМА ЗАПРЕЩАЕТСЯ ПРОДАЖА ИМУЩЕСТВА, ПЕРЕДАННОГО В УПРАВЛЕНИЕ ДО МОМЕНТА ВЫНЕСЕНИЯ ПРИГОВОРА ПО ДЕЛУ»
— Можете рассказать об антирейдерских законопроектах, которые наработала комиссия?
— Давайте лучше расскажу об АРМА, законопроект родился из конкретного кейса, которым занималась ВСК.
Год назад меня пригласили как спикера на большую конференцию по инвестициям. Там присутствовали владельцы крупнейших украинских и иностранных компаний, которые работают в Украине. Во время работы сессии «Вопросы и ответы» ко мне обратилась руководитель украинского отделения «Ашана» и рассказала о том, что через антикоррупционный орган АРМА, который занимается вопросами розыска и управления активами, приобретенными преступным путем, в них фактически зарейдерили участок в 27 га земли под Одессой.
В денежном измерении это 200 млн. грн., которые они уже вложили на тот момент. Еще большие средства они собирались инвестировать для того, чтобы построить там огромный ритейл-парк, дорожную развязку и ко всему этому инфраструктуру.
Это был вопиющий случай. Во-первых, потому что АРМА в этом случае якобы способствовало коррупции. Во-вторых, из-за несовершенства законодательства через АРМА начали реализовываться рейдерские захваты. Если классическое рейдерство – это уголовное преступление, то зарейдерить какой-то актив через это Нацагенство можно абсолютно законным способом.
— Каким образом?
— Выбираешь актив, способствуешь, чтобы правоохранители и суд наложили на него арест. Как только его передают в АРМА, оно отдает его тебе. Владелец актива несколько лет убивает, чтобы в суде доказать, что он не коррупционер, а этот актив не имеет коррупционного происхождения. Часто случается, что после судебной волокиты вернуть актив уже невозможно.
Мы разработали изменения в законодательство, регулирующее работу агентства. Если их примут, то АРМА не сможет продавать активы до решения суда, которое вступило в силу. Потому что сегодня так получается, что государство дважды оскорбляет добросовестного инвестора. Первый раз, когда не всегда обоснованно накладывают арест, и второй раз – без признания того, что этот актив имеет незаконное происхождение, а его владелец коррупционер.
Законопроект вводит механизм, по которому АРМА запрещается продажа имущества, переданного в управление до момента вынесения приговора суда по делу. Кроме вещей, которые быстро портятся или теряют свою стоимость, и вещей, в отношении которых собственник дал согласие на их реализацию.
Также статьей законопроекта является предоставление права собственнику имущества подавать процессуальные документы в АРМА, например при принятии решения о возврате имущества собственнику, что, безусловно, ускорит выполнение таких решений.
— А как быть с активами коррупционеров?
— Из тех жалоб, которые поступают в комиссию видно, что речь идет преимущественно не о коррупционерах. Приведу еще один пример. В Николаевской области у владельца тоже отжали его маслозавод. И, несмотря на то, что он выиграл все суды, в течение года решение о возвращении не выполнялось.
– Вы предлагаете, чтобы до решения суда актив не передавался другому владельцу, а какой тогда смысл в работе АРМА, оно же должно зарабатывать деньги для государства на управлении арестованными активами?
— Пусть передают во временное управление. Например, по «Ашану» АРМА решило продать земельный участок, объяснив тем, что никто не хотел им управлять.
— На каком этапе этот документ?
– Он подготовлен к повторному первому чтению, комитет поддержал и рекомендовал его рассмотреть в сессионном зале.
— По этим кейсам, которые вы привели, уголовные производства открыты?
– По «Ашана» сейчас расследуется дело относительно действий сотрудников АРМА сразу двумя правоохранительными органами: НАБУ и ГБР. Мы со своей стороны направили в Офис генпрокурора обращение, в котором ВСК просит провести служебную проверку действий прокуроров прокуратуры Одесской области по процессуальным действиям.
А это, кстати, было позже установлено Апелляционным хозяйственным судом города Киева, была предпринята вся эта схема передачи земли инвестора в АРМА, а затем и снятие ареста, чтобы землю можно было быстро продать.
— Давайте поговорим об антикоррупционных инициативах и конституционном кризисе. Глава НАПК Александр Новиков направил официальное письмо президенту Украины Владимиру Зеленскому относительно законопроекта № 4460-р и просит его ветировать документ. Как оцениваете такое заявление? Достаточно ли штрафов за недостоверное декларирование или должно быть наложено лишение свободы? Общество ожидало от депутатов другого решения.
– Недавно прочитала статью бывшего посла Канады в Украине Романа Ващука, где он говорит о проблемах гражданского общества. Что гражданское общество очень часто не принимает решения, которое не является победой на 105%, начинает клеймить как предательство. В этом случае, как мне кажется, мы имеем тот самый кейс. Если говорить о возвращении ответственности, такой законопроект был вынужденно-компромиссным.
Если принять норму в той же редакции, с таким же наказанием, которое действовало до решения КСУ, то он снова ее снесет. Допустить этого нельзя.
И еще одно, о чем постоянно забывают активисты. Это голоса, которые нужно найти для принятия законопроекта. Этот документ поддержали все депутатские фракции и группы. Таким образом, мы уменьшаем риск, что какая-то группа депутатов снова понесет представление в КСУ.
— Можно было увеличить срок наказания, а не оставлять прежним. Уже бы изменили.
— Да, теоретически можно было не только оставить уголовную ответственность за недостоверное декларирование, но и увеличить срок наказания, но это все равно возвращает риск того, что статья может быть «сбрита» новым решением КСУ.
«ТЕ СУДЬИ КСУ, КОТОРЫЕ ПРОЯВИЛИ СЕБЯ НЕ С ЛУЧШЕЙ СТОРОНЫ, ДОЛЖНЫ ДОБРОВОЛЬНО УЙТИ В ОТСТАВКУ»
– Распространяется ли новый закон на судей Конституционного суда, которые заявляли о давлении, отменяя уголовную ответственность за недостоверное декларирование?
– Нет, рабочая группа довольно долго искала формулу, как могут проверяться декларации судей и судей КСУ, готовя отдельный документ. Конституционный суд видел это таким образом, что НАПК как один из органов исполнительной власти вообще не должна иметь никакого отношения к сбору и проверкам таких деклараций. Что это должен делать какой-то другой орган: или Высший совет правосудия, или Высшая квалификационная комиссия судей. И когда рабочая группа пригласила к диалогу всех причастных и спросила мнение по этому поводу ВСП, то там отказались от такого прекрасного предложения КСУ.
Ведь сейчас кроме НАПК, способности собирать, проводить автоматическую проверку деклараций и полную проверку, ни у кого нет. Поэтому и предлагается все оставить на НАПК, но она должна информировать ВСП в случаях, когда планируется полная проверка деклараций.
— Нужна ли полная перезагрузка Конституционного суда?
— Это сложный вопрос. Я лично считаю, что перезагрузка Конституционного суда была бы положительной. Но, с другой стороны, имеем такую норму в законе, которая даже не позволяет добровольно уйти в отставку, если судья КСУ работает на своей должности менее 4 лет. Пока можем говорить лишь о частичном обновлении и замене судей КСУ.
Однако я считаю, что те судьи КСУ, которые проявили себя не с лучшей стороны, должны добровольно уйти в отставку. Это как минимум сняло бы пятно с репутации институции, которую они представляют.
– Что вы имеете в виду, когда говорите «не с лучшей стороны»?
— Решение КСУ по е-декларированию и недостоверным сведениям было принято с нарушением духа и буквы закона. Судьи решили свои собственные проблемы, просто отменив этот закон. Там в четырех судей были проблемы с электронным декларированием, и в отношении двух из судей уже были составлены протоколы НАПК.
— Так уйти должны только эти четверо или все, кто поддержал решение?
— Как минимум судьи, которые приняли решение в собственных интересах. Так же к их числу я бы отнесла председателя Конституционного суда.
— Значит, по вашему мнению, глава КСУ также должен уйти в отставку?
— На мой взгляд, да.
– Когда Верховная рада планирует голосование по двум кандидатам, которых она может назначить судьями КСУ по своей квоте?
— Не исключено, что это будет на следующей пленарной неделе.
— Успеете ли принять законопроект о проверке деклараций судей в декабре?
— Не знаю. Есть регламентные процедуры, и с момента регистрации законопроекта, который только сейчас подготовлен, нужно выждать от 7 до 14 дней для внесения альтернативных законопроектов. Затем — рассмотрение профильным комитетом и внесение в повестку дня. Даже если до конца декабря такой законопроект примут, все равно какое-то время еще уйдет на его подписание и опубликование. Поэтому пока сложно что-то прогнозировать.
Но задача, которую ставит перед собой парламент, – максимально быстро решить эту коллизию.
– Судьи, по сути, решили вопрос для своих коллег, и пока что их проверять никто не будет?
– Возвращаемся к тому, с чего и начинали, – это был «шкурный» интерес судей сбить эту норму.
– Президент Владимир Зеленский провел видео-встречу с послами стран «Большой семерки» и Европейского Союза, заверив их, что признание неконституционными отдельных положений закона о Национальном антикоррупционном бюро «пока не создает никаких угроз, которые могут повлиять на легитимность и независимость как НАБУ, так и его действующего директора»- Артема Сытника. И после 16 декабря он продолжит работать.
Значит, пока решения КС выполняться не будут. Как и когда комитет планирует урегулировать вопросы, связанные с решениями КС по НАБУ и процедуры назначения и увольнения директора? Какие еще есть законодательные инициативы, кроме проекта, который подготовил Кабмин?
— Пока основной — это правительственный законопроект. Есть еще несколько от депутатов. Насколько мне известно, они не приоритетны по сравнению с тем, который представлен Кабмином.
— Когда планируется его рассмотреть?
— Сложно сказать. Существует два теоретических решения. Можно изменить в законе норму, чтобы директора НАБУ назначало правительство. А можно оставить функцию назначения за президентом, но для этого нужно будет менять Конституцию. Это более длительный во времени процесс, но он сможет легализовать частично создание НАБУ и назначение директора.
Мне неизвестно, есть ли сейчас политический консенсус, и каким из двух направлений двигаться. Поэтому правительственный законопроект находится на паузе.
— Следите ли вы за скандалом, связанным с расследованием НАБУ и заместителем главы Офиса президента Олегом Татаровым?
— Нет, эту информацию знаю лишь поверхностно.
— Бывший председатель комитета ВР по антикоррупционной политике Егор Соболев призвал общественные организации и неравнодушных граждан пикетировать Офис президента с требованием, в том числе и отставки Татарова, и люди вышли. Как вы считаете, должен ли он дальше работать в должности, если к нему есть вопросы у правоохранительных органов, учитывая то, за какое направление он отвечает?
— Чтобы реагировать на эту историю, нужно обладать деталями следствия. Например, в свое время, когда я возглавляла Совет общественного контроля при НАБУ, нас как общественность тоже возмущало, когда САП закрывала дела, которые расследовали детективы.
Мы устраивали дебаты между НАБУ И САП, чтобы общество видело, кто прав. И почему САП, таким образом, нивелирует результаты и плоды труда детективов НАБУ. Но оказывалось, что дела все, же закрываются из-за некачественного расследования, поскольку не было собрано достаточно доказательств виновности или собрано ненадлежащим образом.
Поэтому, чтобы оценить эту историю с Татаровым нужно, чтобы это дело прокомментировали Офис генпрокурора, детективы или руководство НАБУ, выяснить все детали, чтобы понять, кто, условно говоря, «налажал». И уже ввиду этого требовать конкретных действий.
– Комитет в такой ситуации мог бы пригласить на заседание в закрытом режиме представителей Офиса генпрокурора и НАБУ, чтобы все выяснить?
— Теоретически мог бы. И пока что видим непонятную для меня позицию председателя комитета, которая из-за любого упоминания НАБУ «прячет» голову в песок.
— Это не первый скандал, где фигурируют высокопоставленные чиновники. Не стоило бы в подобных ситуациях людей отстранять от исполнения обязанностей хотя бы временно, до завершения расследования?
– Это сложный вопрос, на который нет однозначного ответа. Здесь все зависит от того, имеют ли под собой почву обвинения или подозрения. Но я бы не требовала отставки или отстранения. Фигурант дела должен был бы в качестве жеста доброй воли инициировать приостановление своих полномочий.
Но очень часто бывают ситуации, когда политики делают в СМИ заявления, вбрасывая обвинения, что базируется на общих фразах, которые не подкрепляются, ни фактами, ни документами, ни доводами. В таком случае я не уверена, что чиновника нужно отстранять от должности. Заявления о ситуации с Татаровым я не готова комментировать. Потому что, как уже говорила, подробно не разбиралась и не знаю, насколько обоснованными являются обвинения в его адрес.
«МНЕ ПОСТУПАЮТ СООБЩЕНИЯ, ЧТО В НЕКОТОРЫХ БОЛЬНИЦАХ «КОВИДНЫЕ» ВЫПЛАТЫ, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, ОСУЩЕСТВЛЯЮТСЯ В ПОЛЬЗУ РУКОВОДСТВА»
Будет ли каким-то образом воплощаться в законодательство один из пунктов опроса от президента во время выборов, относительно пожизненного срока для коррупционеров?
— Я не знаю, чтобы кто-то уже начал нарабатывать такой законопроект. И тут, опять же, нужно отметить, что речь идет о тяжких или особо тяжких преступлениях.
— Вы поддерживаете?
— Я считаю, что даже в качестве превентивной меры это могло бы быть хорошей инициативой.
– Неоднократно озвучивалась идея о том, что нужно ликвидировать возможность отпускать под залог людей, которых подозревают в крупных масштабах коррупции. Когда такой законопроект может появиться в зале?
— Это очень интересная законодательная инициатива. Мы в свое время по ней проводили целые дискуссии и дебаты еще в предвыборном штабе. Часть экспертов, в том числе и я, предлагала рассмотреть такую инициативу, но юристы и правозащитники обратили внимание на то, что такую норму можно будет легко отбить через Европейский суд по правам человека как дискриминационную.
По нашему законодательству, даже по насильственным преступлениям есть возможность выйти под залог на период проведения судебного разбирательства или досудебного следствия. При этом и по Конституции Украины, и по международному законодательству насильственные преступления считаются более тяжкими по сравнению с экономическими и коррупционными.
Сейчас нет единства среди тех же антикоррупционных активистов, защитников прав человека, профессиональных юристов и экспертов относительно того, можно или нельзя, стоит или не стоит вводить такую норму.
— Петиция о ликвидации Окружного административного суда, в отношении судей которого НАБУ расследует уголовное производство, набрала 25 тысяч голосов. Обсуждался ли этот вопрос на комитете?
— Нет, не обсуждался.
— Почему? Не считаете это резонансным и важным?
– Переадресуйте этот вопрос руководителю комитета.
— А вы можете это инициировать или не ставили для себя такой задачи?
— Хороший вопрос. Я думаю, что можно будет эту проблему нарушить. Но ликвидация судов – это полномочия президента, и мы не должны нарушать, чтобы, опять же, никто не обращался в Конституционный суд.
Вы же слышали наверняка, что Офис президента уже начал консультации по ликвидации ОАСК.
— Слышала, что Высший совет правосудия не может найти письмо, которое им прислали из Офиса президента. Госпожа Галина, недавно генеральный прокурор Ирина Венедиктова заявила, что предлагает принять закон, который бы сделал невозможным увольнение генпрокурора Верховной радой. При этом она проводит аналогию с САП и НАБУ. Поддерживаете ли такую инициативу?
— Ее надо рассматривать. Но важно, чтобы была четкая и понятная процедура увольнения любого руководителя центрального органа власти в Украине. В частности относительно руководителей НАБУ и САП. Если человек не соответствует профессиональным стандартам и не показывает результатов работы, чтобы его можно было уволить. Эта процедура не должна быть легкой, там также нужно предусмотреть предохранители, но такой ситуации как сейчас, когда фактически нельзя уволить руководителя, быть не должно.
Можем вспомнить печальный опыт с НАПК, когда пять членов завалили работу, регулярно создавали скандалы обще-украинского и международного уровня и из-за того, что в законодательстве не было прописано нормальных механизмов увольнения, их пришлось Верховной раде увольнять в ручном режиме. Значит необходимо принимать закон, в котором было бы написано черным по белому из-за чего, можно освободить членов НАПК. Это неправильно и не о развитии институтов.
— Уже девятый месяц страна живет в условиях пандемии. Но локдаун вводится только в январе. Не стоило бы это сделать в декабре, как в большинстве европейских стран или еще раньше?
– Локдаун вводится с одной главной целью – уберечь медицинскую систему от коллапса. У нас динамика заболеваемости, которая наблюдалась в сентябре, октябре и в начале ноября, показывала стремительный рост. Поэтому ужесточать карантинные условия было нужно. Карантин выходного дня, который медики критиковали за то, что он недостаточно жесткий, а предприниматели – наоборот, что он слишком жесткий, стал компромиссом между эпидемиологами и бизнесом.
— Вы инициировали законопроект о выплатах биологам, которые занимаются тестированием на ковид. И его поддержали 70 народных депутатов. Почему не удалось найти решения по вопросу выплат на уровне Кабмина?
— Потому что у нас с Кабинетом министров было разное понимание этого вопроса и проработки глубины проблемы. Минздрав внес норму, что биологам чисто теоретически могут начисляться «ковидные» доплаты, но решение принимают главные врачи. К сожалению, главные врачи медицинских учреждений их распределяли не в пользу биологов.
Первые жалобы я начала получать еще весной от медицинских работников. Биологи из разных регионов начали исследовать, почему они не получают деньги, которые уже давным-давно выделены НСЗУ. Мы искали, где эти средства потерялись.
Как ни прискорбно это говорить, но довольно часто слабым звеном оказывались главные врачи, которые по своему усмотрению их распределяли. Даже сегодня мне поступают сообщения, что в некоторых больницах «ковидные» выплаты, прежде всего, осуществляются в пользу руководства. Главные врачи получают солидные доплаты, а биологи, средняя зарплата которых достигает от трех до пяти тысяч гривен, ничего дополнительно не получают.
Но их дискриминируют не только в отношении «ковидных» выплат. На них в целом не распространяются никакие другие социальные гарантии, которые государство обеспечивает медицинскому персоналу. Поэтому я зарегистрировала законопроект, чтобы распространить на них все гарантии медицинских работников. Это страховка на случай инфицирования какой-то болезнью, выплата оздоровительных льгот, выплата за медицинский стаж и тому подобное.
На этих людях держится большая часть лечебного процесса, без их работы установление диагноза и дальнейшая работа медиков невозможна. Поэтому государство должно позаботиться о людях, которые получают сейчас копеечную зарплату.
Авторы: Татьяна Бодня, Екатерина Лащикова
Источник: «Цензор.НЕТ»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.