Постановка проблемы. Экономически обусловленные колебания численности населения и связанные с этим миграционные движения существенно влияют на развитие национальных экономик в среднесрочной и долгосрочной перспективе.
В то же время экономичные механизмы, вызывающие массовые миграции экономически активного населения, остаются изученными недостаточно. Другим проявлением влияния этих механизмов сегодня является длительный период сокращения или стагнации количества населения в странах с достаточно развитыми экономиками (страны СНГ и Европы).
Названные демографические эффекты являются в значительной степени производными от экономичных механизмов циклической динамики колебания доходов и расходов в структурном распределении по группам населения. В некоторых странах такие колебания иногда настолько сужают финансово-экономическое пространство жизнедеятельности населения (домохозяйств), что вызывают реагирование на это путем эмиграции или планирования рождаемости.
Попытка идентификации упомянутых экономичных механизмов привела к выдвижению теоретической концепции демоэкономической ниши. Она оформилась во время выполнения плановых научно-исследовательских работ в Институте проблем национальной безопасности СНБО Украины в течение 2005-2008 годов.
Проблема экономически обусловленной депопуляции особенно актуальна в Украине, которая несколько раз на протяжении новейшей истории становилась и сегодня является страной значительной трудовой эмиграции, теряя активную, физически здоровую, образованную и интеллектуально развитую часть своего населения.
Термин «демоэкономическая ниша» является демоэкономической (согласно определению В. С. Стешенко) интерпретацией понятия «экологическая ниша», впервые использованного в контексте демографической емкости территории C.П. Капицей как ее способность «прокормить» определенное количество людей в условиях хозяйствования, основанного на эксплуатации биологических ресурсов местных биогеоценозов.
В близком к приведенной постановке аспекте первым начал исследование Т. Мальтус. В рамках классической экономической теории он обосновал «железный закон заработной платы», согласно которому стабильное равновесие численности населения поддерживается естественным уровнем фонда оплаты труда (суммой трудовых затрат производства), который обеспечивает рабочим физически необходимый минимум средств существования (расходы на питание, одежду, поддержание трудоспособности).
Концепцию естественной и рыночной цены труда развил Д. Риккардо. Считая, что рыночная цена колеблется вокруг равновесной природной (расходов на содержание рабочих и продолжение их рода) под влиянием естественного движения трудоспособного населения и соотношения спроса и предложения на труд, он ввел категории номинальной заработной платы как денежного выражения цены труда и реальной заработной платы как ее натурального выражения.
Если Т. Мальтус, Ф. Лассаль, Д. Риккардо «железный закон заработной платы» выводили из увеличения народонаселения, то К. Маркс, связал его с ростом органического построения капитала, ведущего к абсолютному и относительному обнищанию промышленного пролетариата. Однако К. Маркс не учел цикличности инновационных процессов, которая снимает это противоречие.
В рамках толкования Марксом «железного закона заработной платы» осуществляли экономико-демографические и демоэкономические исследования все советские (и постсоветские) демографы, экономисты и градостроители.
В контексте нашего рассмотрения интересными являются их исследования по вопросам колебания численности населения городов вследствие циклических приливов рабочей силы из сел в периоды оживления экономической конъюнктуры. Для нужд градостроительства эти представления обобщила прикладная «гравитационная» концепция притяжения населения к местам осуществления инвестиций в производственные мощности.
Параллельно в составе прикладных конструктивно-географических и экологических дисциплин, обслуживающих деятельность по планированию развития территорий (районного планирования), в мире приобрела развитие концепция экологической емкости территории для ее устойчивого развития как допустимой интенсивности использования природных ресурсов и антропогенной нагрузки на природную среду, в том числе демографической (например, «урбо-экологические ограничения» В. В. Владимирова).
Наши исследования позволили сформулировать гипотезу о наличии в национальных экономиках демоэкономических ниш, определенных как способность этих экономик обеспечить жизнедеятельность определенного количества населения при определенных экономико-географических и технико-экономических условиях развития и социальных стандартов его жизнедеятельности.
Они могут расширяться, притягивая к себе демографические ресурсы, или сужаться, «выжимая» за пределы национальных экономик «лишнюю» и одновременно наиболее мобильную часть населения.
Попытки идентификации «демоэкономической ниши» выявили ряд проблем. Прежде всего, они касаются вопроса определения нижней границы экономических доходов населения, за которой наступает бедность, побуждающая к поиску других источников доходов путем трудовой миграции.
Во-вторых, даже определение черты бедности не дает достаточного ответа на вопрос о нижней эффективной (демографически допустимой) границе уровня доходов более состоятельных слоев населения, достижение которой побуждает их к сокращению расходов, особенно путем планирования рождаемости.
В наиболее общем виде демоэкономическая ниша может быть представлена динамической моделью как некое экономическое пространство, очерченное кривыми «доходов» и «расходов».
В упомянутых «расходах» должны быть учтены не только расходы домохозяйств на текущее потребление, необходимое для физического, интеллектуального и духовного воспроизводства населения, но и целевые расходы корпоративного сектора и сектора общегосударственного управления на развитие инфраструктуры общего пользования (в том числе социальной). А также научной и учебной базы исследовательских институтов, лабораторий, вузов и тому подобное.
Дефицит этого побуждает интеллектуальную элиту и талантливую молодежь покидать родину в поисках стран и городов, где эта база достаточно развита.
Оценку роли демографического фактора в экономическом росте, полученную из макроэкономических моделей, целесообразно рассматривать как первый этап демоэкономического анализа. Современные демоэкономические модели (использующие демографические показатели как эндогенные переменные) разрабатываются в форме эконометрических моделей и исследуют исключительно количественные параметры.
Это численность и структуру населения, показатели его естественного и миграционного прироста; интегральные экономические показатели (ВВП, норма капиталовложений, норма накопления, глобальная или частичная эффективность, уровень потребления, занятость населения и т.д.).
В развитых странах их используют для оценки объемов демографических инвестиций и инвестиций в развитие «человеческого капитала», необходимых для дальнейшего экономического роста.
Е. Припик считает, что в современных исследованиях демоэкономических взаимосвязей на макроуровне наиболее специфичной является модель ТВС в виде таблиц «производства и потребления» в разрезе отдельных половозрастных групп населения. Она оперирует базовыми показателями по продолжительности жизни (взятые из таблиц смертности), доли экономически активного населения, объемами производства и объемами потребления в расчете на человека.
Однако для построения таких таблиц необходима детализированная первичная социально-экономическая информация, часто отсутствующая. Поэтому эта модель имеет недостатки, присущие всем эконометрическим моделям.
Вместо этого модели и функции, основанные на макроэкономической теории и производном от нее учетном стандарте СНР-1993, свободны от этих недостатков как отражающих фундаментальные экономические законы и для расчета которых во всемирном масштабе уже создана база статистических данных, ориентированная на международные сравнения. Здесь актуальна разработка методологии корректного интегрирования макроэкономических моделей и функций в структуру демоэкономических моделей.
Макроэкономические концепции потребления домашних хозяйств. Теоретико-методологическое направление демоэкономических исследований традиционно ориентировано на определение тех экономических показателей, от которых напрямую зависят и которые непосредственно вызывают изменения количества и качества населения, в первую очередь – режимов естественного и миграционного движения населения в их демостатистических последствиях, как кратко-, так и долгосрочных.
С 20-х годов ХХ века такие показатели исследуются в рамках социологической парадигмы «человеческого развития» и концепции «качества жизни». Базовым компонентом качества жизни является категория «уровень жизни», интерпретируемая как степень экономического благосостояния по интегральным характеристикам доходов, потребления, стоимости жизни.
Потребление домохозяйств определяется не только доходами его членов, но и выплатами (и льготами) из социального обеспечения и другими социальными трансфертами из государственного и местных бюджетов. Однако именно располагаемый доход является основным экономическим фактором, обеспечивающим конечное потребление домохозяйств. Причем во всех странах мира доходы основной массы домохозяйств экономически активного населения в среднем более чем на 80% состоят из заработной платы.
Также понятно, что уровень реальных доходов домохозяйств приобретает социальное и демоэкономическое значение в соотношении с комплексным показателем стоимости жизни.
Чем больше становится положительная разница между ними, тем отчетливее действует фактор, увеличивающий потенциал (притягательность) экономической иммиграции из регионов (и стран), где такая разница отрицательна или заметно меньше. Этим также создается экономический потенциал для роста продолжительности жизни и реализации репродуктивных установок по деторождению, а также, в более длительной перспективе, для их модификации в сторону увеличения желаемого количества детей.
При всех возможных отклонениях, в современной технической цивилизации наблюдается эволюционная тенденция к увеличению стоимости жизни с развитием производственных сил, связанная с диверсификацией и качественным усовершенствованием потребностей населения.
Соответственно, если темпы прироста доходов населения отстают от темпов прироста стоимости жизни, в странах иммиграции подавляются процессы естественного воспроизводства коренного населения при продолжающемся притоке гастарбайтеров из бедных стран, где доходы и стоимость жизни значительно меньше.
Поэтому предлагаем считать стоимость жизни основным социальным стандартом национальной экономики, который в соотношении с уровнем среднедушевого дохода домохозяйств, зависимым от цены труда, задает и демоэкономический стандарт, определяя характер миграционного и естественного движения населения.
С появлением маржинализма определение цены труда его производительностью (полезностью) стало общепризнанным. А. Маршалл, П. Самуэльсон и другие рассматривали заработную плату как цену одного из факторов производства, определяемого «предельным» продуктом – дополнительным выпуском продукции при использовании еще одной дополнительной единицы труда.
Концепция Дж. Кейнса акцентировала на неэластичности зарплаты, на зависимости ее ставок от нерыночных, социально-политических факторов. Это дало основание сторонникам институционализма выдвинуть концепцию «договорной зарплаты». Современная неоклассическая теория определяет зарплату как результат рыночного взаимодействия спроса и предложения плюс состояния социально-политических достижений.
Концепция прожиточного минимума приобрела развитие в методологии социально-экономических исследований проблем бедности. Экономические показатели, которые влияют на процессы воспроизводства населения – собственное значение базовых социальных стандартов, сегодня исследуют в рамках двух тематических направлений: определения и измерения уровня бедности и распределения доходов на основе данных об уплате налогов и выборочных социологических обследований домохозяйств.
Потребление определяется как часть дохода Y, который остается после уплаты налогов T (располагаемый доход Yd = Y — T) и тратится на покупку товаров и услуг.
Анализ характера потребления домашних хозяйств требует параметризации аргументов функций потребления и сбережения домохозяйств. Примером статической модели является кейнсианская функция потребления.
Динамические модели подразделяются на двухпериодные (нынешний и будущий период) и многопериодные (по годам жизни субъекта). Более соответствующими циклическому характеру процессов демовоспроизведения являются динамические многопериодные модели, оперирующие дисконтированными оценками потоков будущих доходов, потребления, сбережения и имущества.
Современная неоклассическая концепция основана на теории временного потребительского выбора Ирвинга Фишера и концепции эндогенного дохода и сформулирована в микроэкономических предпосылках.
Согласно ей мотивацией поведения субъекта на рынке труда считается стремление обеспечить себе определенный жизненный уровень, характеризующийся базовыми параметрами уровня дохода Y и наличия свободного времени р. Каждый экономический субъект рационально оптимизирует свою функцию полезности U = f(Y,Р), стараясь максимизировать доход и свободное время исходя из реалий своего бюджетного ограничения.
Оптимизация распределения текущего дохода между потреблением и сбережением осуществляется по критерию ставки процента (чем она выше, тем эффективнее становятся сбережения). Здесь неоклассическая функция потребления зависит от текущей процентной ставки, при этом текущий доход является эндогенной переменной.
По кейнсианской концепции доход рассматривается как экзогенный параметр, а объем потребления зависит только от располагаемого дохода. Распределение дохода на потребление и сбережения признается зависимым не только от экономической конъюнктуры (ставки процента), но и от особенностей потребителя.
Зависимость потребления от объема располагаемого дохода подается в виде основного психологического закона, согласно которому люди склонны увеличивать свое потребление с ростом дохода, но в меньшей степени, чем растут доходы.
Из кейнсианской теории потребления вытекает мультипликативный эффект: прирост автономных расходов вызывает и непосредственное увеличение прироста ВВП, и вторичный его прирост вследствие увеличения потребления.
По результатам исследований экономической динамики в США оказалось, что фактические данные о динамике дохода и потребления не соответствуют предположениям кейнсианской модели. Функция потребления достаточно достоверно описывает поведение домашних хозяйств в краткосрочном периоде (до 4-х лет).
При более длительных промежутках времени (10 и 30 лет) тезис о постоянстве предельной склонности к потреблению и уменьшению средней нормы потребления статистически не подтвердился. При общей тенденции к постоянству, она постепенно растет (для США 0,867 в 1869-1898 гг., 0,879 в 1904-1933 гг. и 0,92 в наше время).
Автономное потребление как социальный стандарт. Часть потребительского спроса категории конечного потребления (расходы на еду, бытовые услуги, квартплату и т. д.), которая не зависит от уровня дохода домохозяйств, считается автономным потреблением. Оно происходит даже при отрицательной экономии, то есть когда домохозяйство потребляет больше, чем зарабатывает. В случае отсутствия доходов потребление возможно за счет либо заимствований, либо предварительных сбережений, либо материальной помощи со стороны государства.
Автономное потребление может увеличиться в случае роста благосостояния или доверия потребителей (рост социального капитала в обществе). Если потребители верят в стабильный рост своих доходов, они будут потреблять в большей пропорции, чем реально растущий доход, повышая mpc.
Согласно основному тождеству национальных счетов, доход в национальной экономике распределяется без остатка на потребление институциональными секторами экономики.
Отсюда следует, что именно показатель автономного потребления домохозяйств на душу населения объективно отражает уровень стоимости жизни как основной социальный и демоэкономический стандарт, который является определенной константой для конкретных национальных экономик в определенный период времени. Она определяется в первую очередь уровнем цивилизации и экономического развития стран, который сегодня измеряется рейтингами на основе показателей среднедушевого объема ВВП.
Исходя из статистических наблюдений, высказываем предположение о значительной инерционности влияния этого фактора на демоэкономические процессы с лагом задержки реакции примерно на 5 лет. Поэтому не ожидаем значительных изменений автономного потребления в течение всего делового цикла Жюглара (в среднем 10 лет).
Также вероятно, что на продолжительность периода стабильности автономного потребления домохозяйств в определенных национальных экономиках будет влиять продолжительность периодов социально-экономической стабильности в этих странах.
До сих пор определяли величину уровня автономного потребления государственные статистические службы эпизодически по простой кейнсианской функции потребления на основе в основном выборочных статистических обследований уровня доходов и расходов домохозяйств.
Примером такого исследования является анализ, осуществленный в Великобритании по данным о среднедушевом потреблении и располагаемых доходах домохозяйств (после уплаты налогов, платежей по процентам заимствований, в Пенсионный фонд и на социальное страхование) в сравнительных ценах в течение 1921-2003 годов. В результате был определен среднегодовой за период уровень автономного потребления в £87,9 на душу населения.
По нашему мнению, здесь получили заниженную оценку вследствие не учета нелинейного характера изменения уровня автономного потребления в долгосрочном периоде, а также исключения из располагаемых доходов всех обязательных платежей в кризисные периоды резкого сокращения среднедушевых доходов домохозяйств, когда люди откладывают и ограничивают ряд таких платежей хотя бы частично.
Возможно, более практичным подходом к международной сравнительной оценке уровней автономного потребления домохозяйств будет использование среднедушевого уровня социальных трансфертов (в том числе общественных фондов потребления). Объемы социальных трансфертов допустимо считать автономными расходами домохозяйств как таковые, лишь косвенно зависящие от их доходов. В то же время их гарантированно потребляет население, которое привыкает считать такое потребление нормой, социальным стандартом.
В сельской местности в той или иной степени распространено натуральное хозяйство, мало зависящее от доходов домохозяйств. Поэтому для сельского населения, кроме суммы социальных трансфертов, должен быть учтен среднедушевой уровень потребления продукции собственных хозяйств.
В доиндустриальную эпоху потребление большей части населения было преимущественно натуральным, большей частью автономным, экономики – малопродуктивными и слишком зависимыми от наличия природных ресурсов (плодородных земель, водоемов для орошения и водоснабжения, продуктивных пастбищ и т.п.) и насильственной экспроприации.
Поэтому во время природных и социальных катаклизмов (климатических изменений, войн) потребление часто падало значительно ниже автономного уровня, что вызывало голод, эпидемии, повышение смертности, а также выталкивало население (особенно мобильные кочевые народы) за пределы разоренной родины грабить или захватывать более благополучных соседей.
Историк Л. М. Гумилев, исследуя эволюцию этносов в евразийских степях, обнаружил, что циклы увлажнения и высыхания степей вызывали, соответственно, демографические взрывы и большие миграции (переселения народов). Он показал, что непосредственная причина этих миграций была демоэкономической (в цепочке эколого-экономических событий) – перенаселенные территории с истощенными природными ресурсами не могли прокормить такое количество населения.
Причем экономически приемлемую демографическую емкость территории определяла возможность обеспечения стабильного и достаточного питания. Похоже, такая ситуация сегодня сложилась в ряде развивающихся стран.
Возможные подходы к демоэкономическому анализу на макроуровне. Как уже отмечалось, ключевым демоэкономическим параметром национальной экономики мы считаем соотношение уровня среднедушевого дохода домохозяйств, отраженного показателем располагаемого дохода Yd, и стоимости жизни, отраженной показателем уровня автономного потребления.
Экономические кризисы приводят к резкому сокращению среднедушевых доходов, а уровень автономного потребления снижается меньшим темпом вследствие инерционности социальных стандартов уровней потребления. Выдвигаем предположение, что цена репродукции является еще более инерционной.
По нашему мнению, экономичным механизмом, обеспечивающим демографический переход к современному типу воспроизводства населения, тяготеющего к простому замещению поколений, является исторически быстрое увеличение в экономически и технологически развитых странах среднедушевого уровня автономного потребления вообще и связанной с ним цены репродукции в частности.
Значит, чем больше, при прочих равных условиях, является цена репродукции в стране, тем больше, стабильнее и эффективнее должна быть национальная экономика для обеспечения простого воспроизводства количества и качества ее населения.
Условием эффективности экономики являются ее инновации. Чем более инновационной она является, тем более высоким становится прирост доходов, что расширяет демоэкономическую нишу. Так, именно к инновационным экономикам США и Европы направлены сегодня миграционные потоки. В то же время в этих регионах высокий уровень автономного потребления сужает демоэкономическую нишу для местного коренного населения, уменьшая его рождаемость (особенно в Европе).
Выводы
- Для идентификации экономичного механизма, способствующего миграциям и изменению режимов воспроизводства населения, нами введена категория демоэкономической ниши. Ее величина определяет демографическую емкость национальной или региональной экономики в зависимости от соотношения уровня доходов и расходов домохозяйств в условиях определенных социальных стандартов потребления. Сужение демоэкономической ниши стимулирует трудовую эмиграцию, увеличение смертности и сокращение рождаемости.
- Эконометрические и социологические подходы оказались недостаточными для определения емкости демографической ниши. Однако подходы оформленной СНР-1993 научной макроэкономики дают такую возможность из-за величины среднедушевого уровня автономного потребления домохозяйств как базового демоэкономического стандарта.
Соотношение уровня среднедушевого дохода домохозяйств и стоимости жизни (отраженные показателями располагаемого дохода и уровня автономного потребления), а также темп прироста этого показателя предлагается считать основными демоэкономическими параметрами национальной экономики.
- Увеличение емкости демоэкономической ниши запускает механизм притяжения населения. Экономическим индикатором этого является устойчивый рост ВВП на душу населения (в сопоставимых ценах), который в среднесрочной перспективе сопровождается постепенным увеличением уровня автономного потребления.
Если в таком случае среднедушевые доходы населения в возрасте 15-49 лет не превышают уровня в 2,2 величины автономного потребления, естественное воспроизводство коренного населения подавляется, и рост численности населения в стране происходит в основном за счет иммигрантов из более бедных стран.
- Экономической предпосылкой для сохранения положительного прироста местного коренного населения с расширением демоэкономической ниши в индустриально развитых странах является развертывание инновационных процессов. В таком случае устанавливается устойчивая положительная динамика прироста отдачи от дополнительных вложений капитала и роста доходов, который значительно превышает темп прироста уровня автономного потребления домохозяйств.
Автор: А.Г. Рогожин, кандидат географических наук, Институт проблем национальной безопасности СНБО Украины
Источник: Журнал «Демография и социальная экономика»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.