Национальный банк Украины превращается из парламентской демократии в президентскую республику. Чем это грозит?
В Национальном банке Украины изменения. В начале июля с должности ушел, глава НБУ Яков Смолий, сообщив, что уходит в отставку из-за политического давления. Впервые в истории глава Нацбанка прибег к такой резкой формулировке. В середине июля новым председателем был назначен Кирилл Шевченко, бывший руководитель государственного «Укргазбанка» и Государственного ипотечного учреждения. Впрочем, большая часть его более 25-летней карьеры — это работа в частных коммерческих банках.
Назначение Шевченко вызвало опасения, что Нацбанк резко изменит монетарную политику или принципы формирования курса валют, либо банковские регуляции.
Тем более что риторика президента и его окружения по отношению к Смолию и его заместителям была довольно резкой. Мол, НБУ делает недостаточно для стимулирования экономического роста, не ускоряет кредитование, искусственно завышает курс гривны, не помогает стратегическим предприятиям. Или даже поможет бывшим акционерам «Приватбанка» вернуть финансовое учреждение, национализированное в конце 2016 года, или средства, которые они требуют от государства.
Пока что опасения не оправдались. Заметные всем изменения касались лишь кадров Нацбанка. За три месяца после прихода Шевченко состав правления НБУ обновился на две трети. Из пяти заместителей Смолия осталось двое — Екатерина Рожкова (до недавнего времени отвечала за надзор над банками и финансовыми учреждениями) и Дмитрий Сологуб (главный по монетарной политике). Оба сейчас в таком себе плохо скрытом опале: в октябре совет НБУ объявил им выговоры и выразил недоверие.
Причем сделали это по представлению непосредственно Шевченко. Поводом стали цитаты в СМИ, которые, по мнению совета НБУ, противоречили коммуникационной политике Нацбанка. Сменились руководители 10 департаментов и управлений, в основном тех, которые подчиняются лично главе. Вероятнее всего, это не последние кадровые изменения. Недавно под личное руководство Шевченко перешли шесть департаментов, которые занимались надзорными функциями, а ранее подчинялись Рожковой.
Места тех, кто ушел, заняли за одним-двумя исключениями или сотрудники с многолетним опытом работы в НБУ и других госструктурах, или руководители, которых лично позвал Шевченко, в частности, бывшие коллеги из «Укргазбанка». В остальном же политика регулятора представляется неизменной. Красных линий — то есть недопустимых для НБУ действий, очерченных предыдущими руководителями Яковом Смолием и Валерией Гонтаревой, – Нацбанк не перешел. Фактически он держится курса, заданного предыдущими руководителями.
Зачем же тогда кадровые изменения, пусть бы менеджеры и дальше работали при новом руководстве, ведь общий курс неизменный? Желание показать «кто в доме хозяин» и одновременно избавиться от людей, которые не нравятся многим политикам, прежде всего Рожковой? Возможно. Однако увольнение — это далеко не все изменения, которые происходят в НБУ. Меняются не только лица, но и правила игры и принципы принятия решений. Это важно, что Нацбанк — тот госорган, чья деятельность, в отличие от, например, министерств, напрямую влияет на жизнь граждан.
Как работает НБУ?
С 2015 года Нацбанк разделен на так называемые блоки, всего их шесть. Монетарный, что отвечает за монетарную политику, финансовую стабильность, статистику и анализ экономики и банков, а также стресс-тестирование. Рыночные операции — торговля и другие операции с валютой, ценными бумагами и тому подобное. Платежные системы – все вопросы денежного обращения и финансовой инфраструктуры. Административный блок — внутренние дела НБУ.
До середины октября отдельным блоком был пруденциальный, то есть надзирающий, который занимался вопросами регулирования банков и финансовых компаний и надзора над выполнением регуляций, так же вопросами санкций и наказаний – вплоть до вывода банков с рынка. Наконец, общий блок, которым руководит лично глава НБУ: юридическая поддержка, безопасность, коммуникации, управление рисками, внутренний аудит, персонал…
Шесть руководителей блоков составляют правление НБУ. Оно принимает почти все решения учреждения – и внешние, и внутренние: от значения ключевой ставки (то есть стоимости денег в стране), от признания банков неплатежеспособными, ввода и вывода из обращения монет и банкнот – и к правилам поведения в соцсетях и дрескода работников.
Все назначения руководителей департаментов и самостоятельных отделов и управлений – тоже прерогатива правления. Полномочия председателя в этой системе координат лишь то, что при равном количестве голосов (три на три) голос главы имеет определяющее значение. Он формально не может, например, простым приказом назначить директора департамента, хотя иногда может уволить, вывести с рынка банк или предоставить другому банку рефинансирование, самостоятельно установить учетную ставку.
Даже больше, на практике почти все решения правления при Гонтаревой и Смолию принимались лишь тогда, когда ни у кого из членов правления не было ни возражений, ни замечаний. По простой логике, что если менеджер такого высокого уровня против, следовательно, решение действительно рисковое или сырое.
Ступенью ниже такая же коллегиальная система принятия решений с названием «комитеты»: по надзору, по монетарной политике, кредитный комитет и многие другие. В них принимают участие руководители подразделений и заместители председателя, иногда и председатель лично. Задача на этом уровне – с разных сторон проанализировать то или иное решение, взвесить плюсы и минусы.
Например, штрафовать ли банк, финансовую компанию за нарушения, или понять, нужен ли определенному банку капитал по итогам стресс-тестирования, или же определиться, какой может быть учетная ставка при имеющихся экономических условиях.
Отдельные решения комитет может принимать самостоятельно, впрочем, большинство проектов предоставляется на финальное рассмотрение правлению. Еще ступенью ниже – пред комитеты: неформальные дискуссии руководителей среднего звена, на которых они согласовывают позиции перед тем, как предложить комитету варианты решений и действий.
Эта система может казаться излишне бюрократической, однако это не так, она убивает сразу трех зайцев. Усиливает экспертизу, ведь на одну и ту же проблему можно глянуть с разных сторон. Повышает обмен информацией между подразделениями и продуцирует дискуссии на равных, где линейный экономист может спорить с зампредом.
Предотвращает возможное принятие кулуарных или откровенно договорных решений «на двоих», как это случалось во времена председательства, например, Сергея Арбузова: провести сомнительное решение через комитеты из 10-12 участников и правление из шести членов почти невозможно.
Такая система полностью противоречила тем принципам, которыми НБУ руководствовался почти все нулевые и в начале 2010-х годов: четкая иерархия, вертикальное подчинение «руководитель – подчиненный», минимум коммуникаций между департаментами. Люди, работавшие в соседних кабинетах, годами не знали, чем именно занимается коллега. Фактически неограниченные полномочия председателя.
Члены правления и директора департаментов порой узнавали о новых регуляциях или новых лицензиях на банковскую деятельность со СМИ, если те успевали опубликовать новости раньше, чем внутренняя канцелярия предписывала внутри учреждения.
Коллегиальное принятие решений, дискуссии и экспертиза с разных сторон – ключевые принципы, по которым НБУ действовал последние пять лет. Интересно, что их начали воплощать в жизнь при каденции Гонтаревой, которую, вместе с Рожковой, много кто называет поклонницами ручного управления.
Ломка системы
За последние три месяца система изменилась. Началось с увольнений руководителей – членов правления и начальников департаментов. Формально «по собственному желанию». Следующий звоночек был в сентябре, Дмитрий Сологуб в интервью «Интерфакс-Украина» сообщил, что мол, не знает, что происходит в «рыночном» блоке и почти не общается с коллегами оттуда. Что крайне странно, блоки, которые отвечают за формирование монетарной политики и за ее реализацию, то есть «монетарный» и «рыночный», просто обязаны взаимодействовать нон-стоп, что и происходило почти шесть предыдущих лет.
Также Екатерина Рожкова в интервью Liga.net сообщила, что не общалась со своим непосредственным руководителем более месяца, это был однозначный намек на скрытый или даже открытый конфликт между председателем и его первым заместителем. Далее уже упомянутые выговоры за «плохое поведение в СМИ».
Кстати, небезупречное с юридической точки зрения решение, ведь к полномочиям совета НБУ такие действия не относятся. Это вызвало острую реакцию международных партнеров. Еще слухи об освобождении Рожковой и Сологуба на основании выговора и недоверия. Контроверсионные и иногда оскорбительные посты заместителей председателя и членов совета НБУ в соцсетях. Фактически, это триллер, за которым наблюдает все финансовое сообщество, интригующий и увлекательный для всех. Кроме, пожалуй, самих участников.
Наконец, в конце октября правление изменило организационную структуру банка. Подразделения, которые занимаются надзором и лицензированием, отныне подчиняются непосредственно председателю. Рожкова, первый заместитель, занимается сугубо методологическими вопросами, защитой прав потребителей и пенсионным фондом НБУ, и, среди прочего, не имеет доступа к индивидуальным данным финучреждений.
Таким образом, общий блок превратился в «общий пруденциальный». У Шевченко в подчинении стало 16 подразделений вместо 10 – немало по любым управленческим канонам.
Важно не только то, что приняли, но и как именно. Отрицание и несогласие Рожковой и Сологуба, даже не одного, а двух членов правления, во внимание не было взято. Решение принято «с листа», без дискуссий и аргументов, простым большинством голосов. Это полностью противоречит практикам работы правления последних пяти лет.
В одиночку каждый из этих фактов, возможно, не означает чего-то существенного. В конце концов, есть соблазн назвать истории с выговорами или изменением организационной структуры обычными менеджерскими конфликтами, которые неизбежны в любой организации. К тому же реорганизациями и выговорами, как инструментами влияния на подчиненных, пользовались и ныне «опальные» заместители председателя. И не факт, что конфликт внезапно не прекратится. Ведь случаи примирения якобы ярых врагов-менеджеров нередки ни в бизнесе, ни на госслужбе.
Однако по совокупности фактов напрашивается тривиальный вывод. Новый глава Нацбанка выстраивает четкую вертикальную иерархию – с главой на верхушке пирамиды и заместителями, которые управляют своими блоками так же единолично.
Директора департаментов и начальники управлений в этой системе с высокоуровневых руководителей превращаются в высокоуровневых исполнителей, чей долг – получить задание сверху, распределить между подчиненными, забрать и передать наверх.
Будет ли следующим шагом ликвидация комитетов? Или конкурсы на руководителей департаментов, когда каждого кандидата утверждают все члены правления? Однако, вероятнее всего, что роль комитетов, особенно в надзоре, сведется к формальной, особенно когда позиция руководителя пруденциального блока, то есть главы, известна заранее.
Такая система присуща большинству частных коммерческих банков в Украине. Там, где акционер один или бизнес семейный, проще взаимодействовать лично с CEO, чем с пятью-шестью членами правления или наблюдательного совета. Эта система близка и понятна тем, кто работал в НБУ до 2014 года. При бывших руководителях Владимире Стельмахе и Сергее Арбузове / Игоре Соркине финансовое учреждение работало именно так более 10 лет.
Зависимость НБУ и Шевченко от Банковой, которая требует уволить «команду» Гонтаревой – Смолия? Вряд ли. Вероятнее, стиль менеджмента.
Толстые красные линии
У Кирилла Шевченко – как это видится сторонним наблюдателям сразу несколько задач. Причем задач разноплановых, а иногда и противоречащих друг другу. Взять НБУ под собственный контроль и сформировать команду руководителей, которым новый глава доверяет лично. Продолжать политику, начатую предыдущим руководством. Доказать международным контрагентам, что банк остается независимым, а его политика, прежде всего монетарная, как и до сих пор является предсказуемой.
Наконец самое трудное, это выполнить хотя бы какие-то пожелания, которые президент и его окружение высказывали НБУ при предыдущем руководстве и в то же время не навредить финансовому сектору и экономике в целом. Ведь среди критики и пожеланий, звучали такие варианты, что взаимно исключали друг друга.
К примеру, снижать ставки по кредитам и делать «продуктивную эмиссию» в помощь «экономическому росту», иными словами, печатать деньги. Или ускорять корпоративное и ипотечное кредитование, чего НБУ не может сделать даже при желании. Закон прямо запрещает Нацбанку кредитовать бизнес и население, а отмена регуляций, которые ограничивают кредитование связанных с банками бизнесов или «компаний-пустышек», приведут разве что к росту объемов неработающих кредитов, с чем, кстати, тоже звучало пожелание бороться.
Кирилл Шевченко действительно опытный банкир, который в деталях знает особенности банковского бизнеса, знаком с регуляциями НБУ и тесно сотрудничал с регулятором, когда тот обновлял правила игры на рынке 2014-2017 годов. Знает реальный сектор и прилично разбирается в макроэкономике, поэтому понимает, чем грозит выполнение капризов Банковой или разрыв отношений с МВФ.
Похоже, пока ему справиться удается. Система принятия решений в Нацбанке фактически под контролем. Переговоры с МВФ и другими МФО показывают, что отношение партнеров скорее позитивное. Хотя НБУ держится курса предшественников, критика от президента и его офиса прекратилась. Хотелось бы верить, что Шевченко занялся финансовым просвещением власти. Наконец, важные для международных партнеров красные линии не затронуты.
Что это за линии? Гибкое курсообразование. Таргетирование инфляции и независимая монетарная политика, НБУ устанавливает размер ключевой ставки – стоимости денег в экономике, – исходя из собственного видения и прогнозов, без всякого влияния президента, парламента, Кабмина и министерств. Недопустимость «фискального доминирования», то есть печатания денег по требованию правительства. Невозврат бывшим владельцам «Приватбанка» денег, которые предыдущие его акционеры время от времени требуют от государства.
Что в итоге? Пока никакого предательства. Ключевая ставка не изменилась с июньских 6%. Хотя даже президент и некоторые депутаты до назначения Шевченко прямо говорили, что ее стоит снижать и дальше. Таргетирование инфляции не обсуждается. Незначительная девальвация, произошедшая с июля по ноябрь, имеет рыночные причины, инвесторы продают долговые ценные бумаги Украины из-за рисков дефицита бюджета и неуверенности в сотрудничестве страны с МВФ.
Никаких рисковых банковских регуляций не принято, позиция относительно «Приватбанка» не изменилась, хотя за это время НБУ и его глава имели немало возможностей это сделать. По крайней мере, в августе и сентябре Нацбанк в официальной коммуникации подтвердил, что позиция остается и останется неизменной.
Фискальное доминирование? Из-за значительного дефицита бюджета, согласно оценке самого НБУ, около 240 млрд. грн. по итогам года, или 6,5% ВВП страны, отсутствия денег МВФ и других финансовых организаций и инвесторов его вряд ли удастся обойти при любом составе правления НБУ.
Итак, полная управляемость, лояльный менеджмент, уважение президента и международных институтов – идеал для главы НБУ, а может, для НБУ как институции. В чем же тогда риски?
Впредь. Более высокая управляемость — может, это и к лучшему во время экономического кризиса? Парадоксально, но чем управляемее Нацбанк становится сейчас, тем слабее он может стать потом.
Шаг вперед, два шага назад
Так какие же риски? Самый первый, краткосрочный, — риск принятия быстрых и (или) не взвешенных решений. Хотя бы из-за нехватки времени: 16 подразделений, из них 6 сугубо надзорных (инспектирование, лицензирование, финансовый мониторинг) — это существенная нагрузка, а у главы все-таки есть немало других функций и обязанностей. Тем более что надзор над банками и финансовыми компаниями – это самые чувствительные среди всех вопросов Нацбанка.
Здесь дискуссии и согласование позиций между различными департаментами и членами правления являются не только дополнительной экспертизой, но и предохранителем от сомнительных решений, чем больше участников в процессе, тем ниже вероятность вынужденной ошибки.
Или другой вариант: как действовать, если из Офиса президента (или парламента) поступит «предложение, от которого невозможно отказаться» по каким-то вопросам, касающимся банков? Например, выдать лицензию вновь созданному финансовому учреждению или не накладывать санкций из-за нарушения требований мониторинга… ведь всем владельцам банков, известно, что надзорные вопросы в ведении лично председателя, и есть возможность оформить решение обычным приказом, или при формальном участии правления, минуя комитет.
Дополнительный риск – привлечение совета НБУ к решению текущих вопросов, как в случае с выговорами – кадровых вопросов. Это уже видится как вмешательство в оперативную деятельность НБУ, как альтернатива правлению. А прецеденты есть: совет принимает все больше участия в коммуникационной, исследовательской, макропруденциальной, кадровой политике, хотя в его функции, согласно закону, это не относится. Не факт, что «профессионально-приятельские» отношения глав НБУ и совета продлятся вечно…
Чрезмерная управляемость НБУ — риск и для самого Кирилла Шевченко. Послушный и управляемый Нацбанк, готовый выполнить любое распоряжение руководства, – лакомый кусок для политиков. Должность председателя все же отчасти политическая. В свое время Владимир Стельмах, сформировавший похожую вертикальную иерархию, очень легко был заменен на Сергея Арбузова, близкого к администрации Януковича. Он получил полностью подконтрольное учреждение и руководителей, привыкших к приказам, которые «не обсуждаются».
Конечно, это еще не реальность, а лишь повышенные риски. Однако вся банковская система и вся деятельность центральных банков – это предупреждение рисков.
Кладбище талантов
Наконец, существенный долгосрочный риск. Логично выстраивать госучреждение по лекалам коммерческих банков? Слово «банк» в названии НБУ сейчас не больше, чем дань традиции. Из классических банковских функций у него осталась разве что кредитная поддержка банков во время кризисов ликвидности («кредитор последней надежды»).
Национальный банк – прежде всего policymaker и регулятор; его функции – разрабатывать политику и регуляции, воплощать их в жизнь, следить за выполнением правил игры банками и финансовыми компаниями, обеспечивать денежный оборот и инфраструктуру платежей. Конечно, в отличие от коммерческих структур, у НБУ нет цели, получать прибыль от деятельности.
Финансовый и банковский сектора весьма динамичны. Это мир, который меняется и обновляется крайне быстро. Финансовые технические компании по всему миру еще шесть лет назад находились в зачаточном состоянии, а сейчас это огромный по объемам средств сектор, который, по отчетам МВФ, потребует наибольшего внимания регуляторов в течение следующих пяти лет.
Макропруденциальная политика (финансовая стабильность) еще 12 лет назад, до мирового кризиса 2008-2009 годов, считалась чисто теоретической концепцией, а сейчас она вместе с монетарной является ключевой функцией большинства центробанков мира, в частности НБУ (по закону). В конце концов, Базельские стандарты надзора над банками, кажущиеся уже вечными, на самом деле достаточно молоды. Basel I появился лишь в 1988 году. Как шутят банкиры центральных банков, что тех, кого мы будем регулировать через 10 лет, сегодня еще не существует.
В такой неопределенности, где нет заранее готовых решений, очень важны коммуникации, дискуссии, разноплановая экспертиза, причем не обязательно у банковского или финансового сектора. Важно постоянное привлечение специалистов из бизнеса (опять же, не только финансового) и молодежи из отечественных и иностранных вузов. И будет ли интересно выходцам из коммерции или талантливой юной молодежи работать в строго иерархической организации по правилу «не обсуждать, а выполнять»? Сомнительно. Частный бизнес предлагает больше свободы.
Возможна ли свобода творчества и дискуссий в организации, которая действует по принципу «приказали – выполняй», с минимумом дискуссий, однако с четкой вертикальной иерархией, где фокус не на знании и экспертизе, а на уровне должности и выслуги лет? Вряд ли.
Хватит ли сил Кириллу Шевченко и его коллегам из правления создать нужную атмосферу в течение семи лет, во время срока каденции председателя? Иначе Нацбанк снова отстанет от коллег из других стран. А значит, через семь лет его будет ждать еще одна трансформация, не менее радикальная, чем в 2014-2015 годах.
Автор: Евгений Дубогрыз
Источник: Тиждень
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.