УП встречается с одиозным экс-следователем ГПУ Дмитрием Сусом в небольшом адвокатском офисе на Подоле. О том, что он переживает непростые для себя времена, свидетельствует разве что электронный браслет на запястье.
Аксессуар периодически дает сбой, из-за чего во время разговора даже приезжает полиция – проконтролировать местонахождение следователя.
Читайте также: Бывший начальник управления ГПУ Дмитрий Сус: «Я козел отпущения, что ли?» (стенограмма судебного заседания)
Сус играл не последнюю роль в Департаменте по расследованию особо важных дел в сфере экономики, его еще называют «Департаментом Кононенко-Грановского». Однако известен он не столько должностью, как самой работой, которую там выполнял.
За период после Майдана экс-следователь успел засветиться чуть ли не во всех громких делах и скандалах, которые случились в ГПУ.
Именно Сус был следователем по делу компании «Нефтегаздобыча», в борьбе за которую, по словам участников процесса, столкнулись интересы президента Петра Порошенко и олигарха Рината Ахметова.
Не обошел его и конфликт экс-заместителей генпрокурора Виталия Каська и Давида Сакварелидзе с Виктором Шокиным, который разгорелся вокруг дела «бриллиантовых прокуроров».
Уже из-за назначения генеральным прокурором Юрия Луценко летом 2016-го года Сус оказался в эпицентре нового громкого скандала – между ГПУ и НАБУ. В разгар конфликта следственно-оперативная группа во главе с ним приходила с обысками в НАБУ, а слежка за самим следователем привела к физическому столкновению между сотрудниками двух силовых структур.
Однако осенью 2016 года карьера скандального следователя вошла в крутое пике.
Сначала оказалось, что его автомобиль Audi Q7 записан на 85-летнюю бабушку. Эта история стала первым формальным поводом для перевода Суса на другую должность с последующим увольнением с ГПУ. Но на этом неурядицы одиозного экс-следователя не закончились.
Уже весной 2017 года сотрудники НАБУ задержали его в аэропорту «Борисполь» по подозрению в завладении чужим имуществом в крупных размерах.
Сейчас Сус находится под домашним арестом в Хмельницком, но УП удалось встретиться с экс-следователем в Киеве, куда он прибывал на допрос в НАБУ, и расспросить о том, что происходит в ГПУ и чем может закончиться громкое дело компании «Нефтегаздобыча».
Мы понимаем, что Сус сегодня может действовать в интересах третьих лиц, но считаем, что обнародованные им факты важны для понимания того, как в Украине работает правоохранительная система.
– Чем вы занимаетесь под домашним арестом?
– Биткоинами, продаю фермы, настраиваю. Я этим занимался и когда в прокуратуре работал, сейчас просто больше времени.
– Что сейчас вообще происходит с делом?
– Так ничего же не делают ребята.
– Сколько вы в статусе подозреваемого лица можете находиться?
– Полгода, до 19 января.
– В НАБУ часто ходите на допросы?
– Сегодня был первый одновременный допрос с моим заместителем. Спрашивали его и мою версии.
– Относительно изъятых игровых автоматов?
– Да. Это дело я расследовал, будучи следователем ГСУ (Главного следственного управления Генпрокуратуры). Когда мы пришли в департамент, я это дело передал по подследственности своему заму. И где-то с конца февраля-начала марта делом занимался он.
Сегодня они решили послушать версию Павловского (заместителя) и мою. Мы попросили с адвокатом, чтобы это все было на видео, чтобы в дальнейшем назначить психологическую экспертизу моего поведения и моего оппонента.
Я вообще вживую никогда не видел Кононенко
– Ваша история воспринималась как то, что департамент, так называемый «Кононенко-Грановского», в котором вы раньше работали, потерял боевую единицу. За вас боролись или нет?
– Да как вам сказать? Никто не боролся. Сразу сняли, и все. В середине сентября 2016 года меня отстранили. Я уже понимал, что не выйду из отстранения, что предложат или какую-то другую должность, или вообще скажут: «Иди с прокуратуры».
– Что сейчас происходит в департаменте? Кто там руководит, принимает решения, какой является иерархия принятия решений?
– Я оттуда ушел в октябре, год назад. Не думаю, что там что-то изменилось. Руководитель тот же – Гуцуляк. Неделю назад я видел репортаж о его RAV-4. Он и принимает решения.
Вообще мне нельзя общаться с моими бывшими работниками из того департамента. Да и о чем мы можем общаться?
– На самом деле такое большое влияние Кононенко и Грановского на департамент?
– Да нет. С чего вы взяли об этом влиянии? Я Грановского видел в своей жизни два раза. На Резницкой. Кононенко я вообще никогда не видел вживую. У нас ни разу не было на совещаниях Кононенко, Грановского, еще кого-то. Мы никогда не были у президента на совещаниях.
Была единственная ситуация – к нам приезжал экс-замглавы МВД Евдокимов (работал в МВД, когда Луценко занимал должность министра внутренних дел) по депутату Рыбалке (народный депутат от «Радикальной партии» Сергей Рыбалка).
Как это было? У нас перед тем, как каждое утро проходило совещание в кабинетах, мы на улице обсуждали горячие вопросы. Гуцуляк и говорит: «Сегодня к нам придет какая-то важная шишка, никуда не разъезжайтесь». Он к нам приехал. Это один из немногих случаев, когда приезжали и рассказывали, что нам надо делать.
– Евдокимов был человеком Луценко?
– Я не знаю, чей он человек. Мне кажется, что Луценко уже был, и у нас задача появилась «бомбануть» Рыбалку. Для этого надо было истребовать все производства из областей, изучить, можем ли мы там что-то сделать, потому что многие производства были закрыты. Мы доложили, сделали справку, что там нет никаких оснований – и от следователей, грубо говоря, отстали.
Ситуации были, что люди с улицы просто приходили с левыми вопросами
– Что имеете ввиду, когда говорите «Появилась задача «бомбануть» Рыбалку»?
– Первый раз это было в конце весны 2016 года. Разница между тем, когда мы первый раз затребовали эти материалы, и тем, когда у нас на совещании был заместитель министра, – где-то месяц-два.
Евдокимов разложил такую схему… У него на схеме было просто много производств, которые за всю историю, пожалуй, были по Рыбалке: и организация им прослушивания, и мошенничество – все, что только можно было. Снизу писалось – это в СБУ, в милиции, в прокуратуре, это закрыто, это открытое дело. Нам надо поднять то-то и то-то.
Я тогда сказал, что там же ничего нет по делам. В этот момент мы расследовали дела по НАБУ, по замене телефона, что слушали комерса из Европы, а говорили, что слушали прокурора. Я Гуцуляку говорю, что это именно то самое, что мы сейчас расследуем. Это именно через полгода будет по нас, если мы это сделаем.
Мы взяли паузу. Имею в виду – я и следователи. Мы в итоге отморозились.
– Хотите сказать, что вы не принимали участия в этой войне?
– Мы не занимались этим делом. Ни одним из них. Это уже было на закате моей карьеры. Что на сегодняшний день – я не знаю.
– Евдокимов был единственным, кто мог участвовать в делах?
– Он не то, что мог участвовать. 100%, что он не сам тогда принимал все решения. Евдокимов начал ситуацию по Рыбалке, а потом… У нас же не было этого человека. Тесть Рыбалки (речь идет о бизнесмене Геннадии Буткевиче) еще педалировал вопрос по члену Высшего совета юстиции, по Гречковскому.
– В чем был интерес?
– Я не знаю, там какой-то конфликт. Не вникал в эту ситуацию.
– Как часто поступали подобные предложения?
– Дело по мэру Бучи (мэра Анатолия Федорука обвинили в незаконной передаче в собственность физическим и юридическим лицам 68 га земель лесного фонда первой категории, стоимостью свыше 100 миллионов гривен).
– Кто ставил задачу?
– Схема та же.
– Это значит, только Гуцуляк?
– Бывали еще такие моменты, что нам с Гуцуляком ставил задачи Луценко. Это если я попадал на совещание к генеральному прокурору. Мы же понимаем, что Гуцуляку не приснилась такая задача – взять и пойти к мэру Бучи. Если бы Луценко не знал про такую задачу, то завтра бы Гуцуляк ушел с работы. Я понимаю, что Луценко поставил такую задачу.
– У вас самого никогда не возникало вопроса, почему именно сейчас хотят вот именно это дело?
– Как это было? «Скажите, объективно ли ваше видение этой ситуации». Мое объективное видение по Буче: никогда в жизни, если вы поднимете судебную практику по таким решениям, никогда вы руководителя коллегиального органа не притянете к ответственности. Потому что он подписывает решение депутатов, которые голосовали. Как его суд осудит, если он подписал то, за что проголосовали 20 депутатов? Так написан закон и так всю жизнь было.
Я это доложил. Говорю: «Смотрите, во-первых, там не 900 га, о которых вы говорите». 900 га – это вся Буча. Там будет где-то 100-150 га. Мы не самодуры, когда все скопом спихнем, а суд разберется и будет 150 лет рассматривать это дело, как сейчас делают.
Моя позиция, конечно, не устраивала Гуцуляка, он ведь пообещал Луценко. Он прямо это говорил: «Как, я же ему пообещал, что там 900 га будет арестовано». Я ему говорю: «Давайте реально. Как можно арестовать 900 га, если здесь люди живут в Буче еще с 40-х годов, хатки стоят?»
Вы в Бучу заедете и посмотрите. Видно, что украдено, а что не украдено. И дальше задача – нам нужен мэр. Подозрение нужно мэру.
– Как часто возникали такие конфликты?
– К моему финишу все чаще.
– Что стало последней каплей?
– Федорук (мэр Бучи) и Гречковский.
– Кто ставил задачу по Гречковскому, и в чем была задача?
– Задача всегда была одинаковой. Ставил руководитель департамента. У Луценко я не был по Гречковскому.
В «Нафтогазстрое» все друг друга бросали
– А по каким делам вы были в Луценко?
– По «Нафтогазстрою», после своего возвращения в феврале по судьям они ставили задачу.
– Какую задачу ставил Луценко по «Нафтогазстрою»?
– Вызвал, говорит: «Ты же там разбирался, давай, объективно «закручиваем гайки». Опять- то же самое.
– Кому «закручиваем гайки»?
– Ринату (Ахметову). Все — то же самое. Законно, смотри, чтобы к нам никто не подкопался. И поехали.
– Когда была поставлена задача?
– Уже когда я вернулся, в феврале.
– Это так и звучит – «закрутить дело, чтобы никто не докопался»?
– «Ты помнишь, что ты делал по «Нафтогазстрою»? – «Помню». – «Значит, давай, повторно закручивай, бери дело. Все люди, которые тебе надо, говори мне список. Давай, набирай людей. Чтобы к нам никто не подкопался».
– Как вы на тот момент видели для себя дело «Нефтегаздобычи»?
– Мое личное мнение: собрались трое в этой компании: Коля, Нестор, Олег (Николай Рудковский, Нестор Шуфрич и Олег Семинский). Эта фирма была еще с 1997-1998 года. Друг друга кидали. Кто там кого обокрал или не обокрал – каждый этого заслуживал. Сказать, что тот не виноват, или виноват – так нельзя.
Фирма на тот день приносила деньги нереальные, а сегодня она вообще приносит нереальные деньги. Я понимаю, что чем больше акционеров в бизнесе, тем меньше живет бизнес. Это есть такое правило. Но я думаю, что можно было как-то ужиться, а не тупо при смене власти размениваться теми процентами.
Семинского (директор компании «Нефтегаздобыча», исчез в 2012 году) просто украли, ибо у Круга на тот момент фирму уже реально отжимали. Кругу за последние месяцы что-то только 20% платили с оборота фирмы. Семинский пропал.
– Кто вам ставил эту задачу? Была наводка, где его прячут?
– Дело направили в середине лета 2014 года. Это же новая власть – правильная, а раньше была неправильная. Расследовали следователи и милиционеры из той власти. Я уже раскопав, посмотрев то дело понимал, что Семинского не нашли, потому что генералы разведки и высшие чины МВД помогали бандитам его украсть. Его бы в жизни не нашли, потому что дело пошло хрен знает куда. 300 томов мусора пришло к нам.
– Это при Яреме было?
– Я не помню, это уже был Ярема, или это было при Махницком. Просто спихнули дело и сказали: «Расследуй». Настолько всем это дело было по фигу. Я был уже пятый или шестой следователь.
– Семинский в интервью нам рассказывал, что когда вы его нашли, ему предлагали встречу с президентом, и что вы также участвовали в этом процессе. Это так или нет?
– Я об этом вообще ничего не знаю. Потому что когда его привезли сюда и выбросили в Киеве, то мы занимались бандитами там, в Западной Украине. В силу наших взаимоотношений с теми бандитами была договоренность, что Семинский найдется. Он и нашелся.
– Был «зеленый свет» расследовать это дело?
– Был «зеленый свет», пока я не вышел на фигурантов.
– На кого конкретно?
– Я не могу вам сказать.
Суть в том, что меня вызвали к Яреме в декабре уже 2014 года: «Какая обстановка по делу?» Я ему рассказал обстановку, что мы реально не то расследовали, у нас ситуация такая – бандиты такие-то, крепятся к тем-то, заказчик тот-то. На следующий день дело у меня забрали.
– Куда передали дело?
– Мне кажется, что тогда создался новый отдел, какое-то структурное подразделение в ГПУ, и у меня забрали тогда и «Нефтегаздобычу», и «Укргаздобычу» – два дела у меня забрали.
– И они потом все равно к вам пришли?
– Да. Назначают Шокина генпрокурором, проходит еще неделя или две, начинают искать следователя, кто расследовал Семинского. Находят Романа Іллюху, это был мой начальник. Ильюха едет в ГСУ докладывать, что мы расследовали. Дело нам вернули через неделю. Где-то месяц был между тем, как забрали дело и вернули.
При Шокине ведем расследования, начинаем активные действия. Выходим на бандитов. Чем дальше – мы «закручиваем гайки», там была серьезная кооперация, это все приводит к тому, что в мае нам вывозят Семинского. Теперь надо дальше – заняться самой фирмой. Как только мы начали задерживать людей, часть других фигурантов уехала из Украины.
Нельзя сказать, что вот мы нашли Семинского и прекратили работу. Мы искали.
Смысл весь сводится к тому, что в сентябре я Луценко на стол положил фотографии нашего основного фигуранта – нашел его квартиру в Париже. Я сам был в Париже и нашел ту квартиру.
– Рудковского? (Николай Рудковский, по данным УП, с 2014 года живет в Париже).
– Фигуранта. Его машины на парковке. И сказал, что или мы его крепим, или мы дальше занимаемся непонятно чем.
– Что вам сказали?
– Вы видите, чтобы кого-то задержали по этому делу?
– Нет.
– Нет, мы никого не крепили.
– Почему, как вы думаете?
– Сказали «отбой».
– Кто?
– Юрчик.
– Когда это произошло?
– Вы знаете, что Юрий Луценко, скорее всего, действовал не в своих интересах, а в интересах президента Порошенко. Много кто говорил, что Порошенко требовал 200 миллионов долларов отступных за решение вопроса с «Нафтогазстроем». Об этом говорили, в том числе, и судья, и Онищенко об этом говорил.
Что вам об этом известно?
– Честно, я слышал, что больше он получил. Я не получил ни копейки, если вам это интересно. Потом много было спекуляций, что часть он получил, а часть – нет. Это их проблемы, кто от кого и что получал.
– Дело сейчас официально похоронили, правильно?
– Вот сегодня меня вызвали в ГПУ. Перед тем, как ехать в НАБУ, я приехал к следователю рассказать, что надо делать, потому, что он за полгода не удосужился даже прочитать это дело.
Я никогда не предлагал сотрудничество Сакварелидзе
– Это правда, что вы ходили к Сакварелидзе и предлагали ему какой-то компромат на Порошенко и его окружение?
– Нет, ни в коем случае.
– Откуда тогда такие слухи?
– Таких слухов не было. Когда в 2016 году я допрашивал Сакварелидзе по этому делу, то, уже шутя, когда допрос закончился, а я как раз заполнил документы на визу в США, говорю: «Так что, мне теперь в посольство не идти к вашим друзьям?» – «Нет, почему? Вы идите, все нормально. Если что, то скажете, что от меня – вам там все дадут и все сделают». У меня это даже на видео есть.
Тогда я не пошел. Пришел через год с женой и ребенком. Нам сказали: «Подождите». Проходит еще неделя – еду и забираю отказ, где говорится, что интересы США не совпадают с интересами моего визита в США.
С чего он решил, что я планирую ему рассказать компромат, – я не знаю.
Для меня загадка, каким образом президенту на стол легли «бобины», в которых я что-то предложил. Потому что основная причина моего увольнения – Порошенко сказал Луценко освободить меня, потому что я ушел к грузину и предложил ему сотрудничество.
Я никогда в жизни не предлагал ему сотрудничество. Тем более, я никогда в жизни не предлагал ему сдать Порошенко. Что я мог сдать? Я с ним не пил, не гулял, к нему не ходил. Что я ему мог рассказать?
– Это правда, что вы записывали Гуцуляка, его разговоры?
– Нет. По регистратору? На покупку регистратора он дал деньги сам. Мы покупали его в Хмельницком. Более того, когда он устанавливался, то Гуцуляк сам дал ключи от своего кабинета. Меня тогда даже не было в Киеве, когда его устанавливали.
Предположим, что я понимаю, кто его ставил, но «Гуцул» открыл кабинет, запустил людей, они поставили ему камеры, мне поставили камеры.
«Гуцул» это сделал и спонсировал всю эту ситуацию, чтобы не было провокаций со стороны НАБУ. Камеры должны писать, кто входит, кто не входит в кабинет.
Дело НАБУ по мне – личная месть Сытника
– Как вы думаете, почему НАБУ было важно вас взять?
– Потому что я пришел к ним по Любомиру Мудричу (гражданин Хорватии, которого пытались поставить на прослушивание сотрудники НАБУ). А если уж очень развернуто, то было дело по обуховской земле. Сытник с Калужинским (Андрей Калужинский, руководитель головного подразделения детективов НАБУ) чего-то решили, что я его расследую. Я дело по земле никогда не расследовал, она никогда не была в моем производстве.
Еще когда мы общались с Гуцуляком год назад, даже в сентябре, то он пришел и сказал, что Калужинский до сегодняшнего дня еще верил, что мы это дело расследуем. Это было первое, за что можно было взять Сытника и Калужинского.
А второе дело – это дело о миллионе, который Артем (речь о главе НАБУ Сытнике) требовал.
– Вы сейчас обвиняете Сытника в том, что он требовал миллион? Можете конкретнее рассказать об этом?
– Пусть пресс-служба отвечает, чтобы завтра ко мне не приехали и не сказали, что я еще и тут виноват. Могу лишь сказать, что дело по мне в НАБУ – личная месть Сытника.
– Чем закончится ваше дело – прогнозы?
– Сейчас идти в суд с тем, что у них есть – надо закрывать дело. На фоне того, что у них ничего нет, появилась история про машину Гуцуляка. Я думаю, что еще, поэтому мне вменят, что я деньги взял в «Гуцула» на «Тойоту», которую потом взял в Семинского без денег, а деньги себе присвоил. Что-то еще может, добавят.
Хоть с чем-то они должны отправить дело в суд, чтобы не выглядеть полными придурками, так же это пиар-акция. Если это будет их антикоррупционный суд, то я думаю, что сидеть мне 8 лет. Здесь даже не о чем говорить, несмотря на то, что будет в деле. Если судья будет ручной, то опять же буду сидеть.
Если это будет не антикоррупционный суд, а судьи, на которых не будет компромата, если это будет объективное рассмотрение, то это будет оправдательный приговор.
Авторы: Евгений Будерацкий, Севгиль Мусаева
Источник: Украинская правда
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.