Поскольку много непопулярных решений Центробанка осталось в прошлом – вывод десятков банков с рынка, или шоковая девальвация гривны – Смолий уже не является таким привлекательным объектом для политических атак со стороны оппонентов власти и к нему приковано гораздо меньше публичного внимания.
При этом окружение президента в разговорах с УП называет его одним из главных претендентов на должность главы Нацбанка.
Похоже, что эта кандидатура может устроить международных партнеров Украины, ведь Смолий декларирует необходимость продолжения нынешнего курса Нацбанка.
Читайте также: Яков Смолий: Курс, который Нацбанк Украины взял в 2014 г., сохраняется
Может ли нынешний руководитель Нацбанка кардинально изменить курс регулятора, почему Нацбанк не меняет ключевую ставку в условиях высокой инфляции и есть ли спрос со стороны иностранных инвесторов на украинские банки. Об этом в беседе с Яковом Смолием.
– Уже долгое время ведутся разговоры о том, кто станет новым главой Нацбанка. По вашему мнению, может ли изменение одной персоналии повлиять на ту политику Центробанка, которую он проводит сейчас?
– Когда мы говорим о независимости центрального банка, то в том числе должны учитывать и так называемые личные решения, которые могут приниматься тем или иным лицом.
Вместе с тем, согласно закону о Национальном банке, члены правления не могут быть освобождены одновременно двое, и не могут быть освобождены по решению первого лица. Членов правления назначает и увольняет совет Национального банка.
К тому же, процесс так выстроен, что заместители назначаются на разные сроки, есть каденция 5, 6 и 7 лет – чтобы была преемственность, и, одновременно не освободилось несколько членов правления. Следовательно, председатель не может кардинально изменить состав правления. Это, во-первых.
Во-вторых, относительно нормативных документов Национального банка, то единоличное решение здесь вообще не принимается. У нас есть девять комитетов, два из которых принимают самостоятельные решения. Это комитет по управлению активами и пассивами, другой – надзора.
Все другие комитеты рассматривают вопросы, которые есть в профильной деятельности этих комитетов. Для принятия решений в дальнейшем предложения от комитетов выносятся на правление. Комитет – коллегиальный орган и правление – коллегиальный орган.
Один человек не принимает решений.
– Из вашего ответа следует, что один человек не сможет ничего изменить и поэтому политика Нацбанка останется такой же?
– Абсолютно правильно.
– Как вы считаете, есть ли предпосылки для существенного пересмотра политики НБУ? Возьмем, например, политику дорогой гривны и инфляционное таргетирование. На горизонте выборы президента и парламента. Скажем, придут к вам президент и премьер и скажут, что они хотят, чтобы НБУ стимулировал рост ВВП, кардинально снизил учетную ставку и держал курс гривны не более чем 25 гривен за доллар.
– Мы можем фантазировать на разные темы, но есть закон о Национальном банке. Там написано, чем он занимается, и какие его основные задачи. Чтобы президент или премьер, или оба вместе с председателем Нацбанка, приняли какое-то непопулярное решение, они должны понимать, что за это придется отвечать перед законом.
Изменения, о которых вы говорите: таргетирование ВВП, таргетирование индекса потребительских цен – это изменения в закон, а не политика одного или двух чиновников, которые могут нажать кнопку и сказать «делай, так или иначе». Это невозможно.
– В Украине часто строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения. К тому же, вы сами знаете, что много процессов экономики в нашем государстве происходят под влиянием «пожеланий» некоторых политиков…
– Можно обсуждать много вещей, но мы должны давать правильный сигнал обществу о том, что один человек сегодня в государстве не принимает решения. Тем более в Национальном банке. Это один из элементов так называемой институциональной независимости, где процессы выстроены так, что роль личности уже не является главной.
ОБ УЧЕТНОЙ СТАВКЕ
– Очистка банковской системы завершилось, она капитализирована, более устойчива и ликвидная. Но все равно нет развития: банки часто предпочитают нерискованные финансовые инструменты НБУ и Минфина, а не кредитование реального сектора. Конечно, причина в ненадлежащей защите кредиторов, но почему тогда об этом так много говорится, а движения нет?
– Сегодня в Верховной Раде зарегистрирован законопроект. Он уже сменил название. Сейчас он называется «О взаимоотношениях банков и заемщиков», но смысл закона такой же. Если он даже будет принят, ожидать в ближайшее время активного расширения кредитования не стоит. Это лишь одна из преград, которая не позволяет банкам уверенно и понятно распоряжаться залоговым имуществом.
Особенно это касается ипотечных кредитов, ведь там у нас две проблемы. Первая – не принятый закон о реструктуризации валютных кредитов, который еще в 2014 году был согласован банками, ассоциациями и Нацбанком.
Другая проблема – это защита прав кредиторов – в той части, где дано распоряжение залоговым имуществом. Сегодня решений не в пользу банков принимается много. Банкиры уже шутят: мол, выдают кредиты небольшими суммами, чтобы быть уверенными, что в суде им не придется потратить больше.
Поэтому без принятия законов ожидать активное развитие кредитования не стоит. Хотя сегодня есть все предпосылки, чтобы начать этот процесс.
Если мы посмотрим на стоимость ресурсной базы, она значительно дешевле в связи со снижением процентных ставок по депозитам. Это основной фактор, который должен способствовать развитию кредитования уже не по таким завышенным процентным ставкам, которые были в 2014-2015 годах.
Также мы констатируем факт избыточной ликвидности в банковской системе. Она сегодня направляется в депозитные сертификаты Национального банка – наши краткосрочные инструменты, а могла бы быть направлена на кредитование экономики – на потребительское кредитование и кредитование малого и среднего бизнеса.
Предпосылки все есть, но также есть риски. И эти риски банки будут закладывать в кредитную процентную ставку. Но если мы на законодательном уровне урегулируем взаимоотношения между банками и заемщиками, то будет больше доверия, и процесс кредитования будет набирать обороты.
– Вы говорите, что ставки – не завышены. А не кажется ли вам, что они не соответствуют нынешним макроэкономическим реалиям, учитывая реальный уровень инфляции. Правительство говорит, что инфляция будет 11,2%, Нацбанк все еще декларирует, что будет 9%. Учетная ставка НБУ – 12,5%.
Но у правительства более реальный прогноз, поскольку запланированной летней ревальвации не состоялось. Получается, что учетная ставка в реальности вообще может стать отрицательной. Получается, что и на оживление кредитования она не очень влияет, в то же время субъектам хозяйствования труднее сохранять в таких условиях имеющиеся денежные ресурсы.
– К сожалению, начиная с мая, инфляция превышает наши прогнозы. К ее ускорению привело подорожание четырех групп товаров. Причины подорожания – вне влияния монетарной политики.
На сырые продукты потребления, прежде всего, фрукты и овощи, выросли цены из-за неблагоприятных погодных условий, как весной этого года, так и в августе. Кроме того, были повышены акцизные тарифы на табачные изделия, что так же повысило индекс потребительских цен.
Также на мясные и молочные продукты цены пошли вверх. Это вызвано сокращением их предложения на внутреннем рынке из-за того, что украинские производители начали поставлять эту продукцию в еврозону, а объемы производства не увеличились.
Итак, мы видим вероятность отклонения от центральной точки целевого диапазона, который мы таргетируем (8 плюс минус 2%) более существенно, чем предполагает наш текущий прогноз на уровне 9,1%. Важно помнить, что режим инфляционного таргетирования направлен на обеспечение понятности и предсказуемости действий центрального банка. И в случае, если Нацбанк не попал в цель, надо объяснить, почему так произошло и что он сделает, чтобы этой цели достичь.
Значит, мы говорим о том, что хотим достичь установленной цели теми монетарными инструментами, которые есть в распоряжении Национального банка, и ожидаем, что нам это удастся сделать уже во втором квартале следующего года.
– Уточнение. В последние разы Нацбанк менял учетную ставку. Однако в презентации НБУ относительно инфляционного таргетирования указано, что именно с помощью ключевой ставки он должен влиять на инфляцию. Но, если НБУ видит, что инфляция выше, чем прогноз и ожидания, почему Нацбанк не повысил ее?
– Дело в том, что монетарная политика влияет лишь через некоторое время после принятия решения. Поэтому мы принимаем решение, учитывая то, как оно повлияет на будущую инфляцию, а не реагируем на то, что уже произошло. Поскольку мы все-таки прогнозируем, что инфляция будет снижена, то и монетарные инструменты, которые мы используем сегодня – в правильном русле.
– Насколько вообще ключевая ставка в нынешних макроэкономических условиях может иметь реальное влияние на инфляцию?
– Влияние заметно. На изменения учетной ставки реагируют и процентные ставки на межбанковском рынке, и ставки коммерческих банков по депозитам и кредитам, и инфляция в конце этой цепочки. Но, подчеркиваю, мы смотрим вперед, а не таргетируем то, что уже позади.
Наша текущая монетарная политика исходит не из того, что инфляция уже подскочила, а из наших ожиданий, что к концу года она пойдет ниже и та учетная ставка, которая есть сегодня, сработает на рынке правильно для того, чтобы в дальнейшем привести нас к установленной цели по инфляции. В ноябре мы обновим наши прогнозы, и будем принимать очередное решение по монетарной политике уже на их основе.
– Правительство ориентируется на 11,2%, и по этому показателю теперь рассчитываются поступления в бюджет. Уже есть различие между политикой правительства и Центробанка.
– Некоторые разногласия лишь иллюстрируют разницу в подходах. Так это работает во всем мире и является нормой. Правительство базируется на фактах и статистических данных. В то время мы работаем с опережением – прогнозируем, какие могут быть изменения, какие факторы могут повлиять.
О ГРИВНЕ
– Население все еще очень болезненно воспринимает каждую следующую волну девальвации. В последние годы мы наблюдали, что осенью спрос на валюту увеличивается. Какое отклонение, по мнению Нацбанка, в течение 2-3 недель будет считаться нормальным? Есть ли какие-то факторы, которые могут резко повлиять на курс этой осенью и отклонение составит более чем 10%?
– Во-первых, мы не публикуем прогноз курса гривны.
– Ни инфляцию, ни курс?
– Инфляцию мы таргетируем, прогнозируем и обнародуем, чтобы влиять на инфляционные ожидания. По той же причине – из-за наличия влияния на ожидания – мы не обнародовали прогноз курса. Курс сегодня формируется на рынке спросом и предложением, и мы не должны мешать рынку самостоятельно его определять.
Курс гривны существенно зависит от экспорта. Украина – сырьевая страна и, наверное, в нашей экономической политике нужно сделать в ближайшие годы определенные шаги для того, чтобы мы с торговли сырьем ушли в переработку. Речь идет о добавленной стоимости.
Например, в мясомолочной промышленности мы продаем готовую продукцию, а в зерновой и металлургии мы продаем зерно, руду и металлы. Здесь мы особенно зависим от внешней конъюнктуры, потому что мы не влияем на цены на мировых рынках ни на зерно, ни на металл. Поскольку мы не можем повлиять, то есть определенная зависимость. Если цены пойдут вниз, то валютная выручка не будет такой, какую мы планировали.
Однако, в целом сегодня конъюнктура благоприятна – цены на сталь и железную руду даже выше, чем мы ожидали. А, следовательно, мы не видим каких-либо угроз в том, что объем экспорта может оказаться ниже нашего прогноза.
Относительно осени, то это традиционно тот сезон, когда спрос на валюту больше, чем в летние периоды. Это в первую очередь связано с сезонными факторами осенних работ, когда идет уборка урожая, когда осуществляются посевы. Происходит также активизация бизнеса перед новым годом, когда импортеры стараются завезти продукцию для новогодних праздников, рождественских праздников и прочее.
Поэтому есть ожидания большего спроса на валюту. Но мы не видим каких-либо угроз резких колебаний, поскольку ожидаем и достаточное предложение валюты. В частности, со стороны аграриев, которые получат новый урожай. Тем более, что в нашей монетарной политике для того и существуют валютные интервенции для покупки валюты, когда есть избыток ее на рынке и интервенции на продажу, если ее недостаточно, для того, чтобы сглаживать временные чрезмерные колебания курса.
Если вы замечали, то мы с начала года и почти до конца августа выходили на рынок по покупке валюты. Последние дни у нас были интервенции по продаже, чтобы уменьшить колебания. Мы для того и есть, чтобы не допустить резких колебаний.
– Значит, 10%, или больше это нормальное отклонение?
– Давайте в абсолютных значениях. Когда 10-15 копеек в ту или другую сторону, то рынок этого фактически не замечает. Это нормальная ситуация, когда курс плавающий. Мы сознательно отошли от фиксированного курса, потому что в том состоянии золотовалютных резервов, которым мы сегодня оперируем, нельзя удерживать курс фиксированным.
Сегодня же рынок преимущественно самостоятельно находит баланс и регулирует образование курса. Ежедневно меняются предложение валюты и спрос на нее со стороны участников рынка – отсюда и колебания курса. Но мы следим за ситуацией на валютном рынке и с помощью валютных интервенций не даем временных факторам искажать динамику курса, определенную фундаментальными рыночными факторами.
– Большинство объемов экспорта осуществляется узким кругом игроков на рынке. Может ли быть потенциально какой-то сговор на рынке относительно установления того или иного курса? Следит ли Нацбанк за такими вещами?
– Относительно экспорта я уже сказал – мы сегодня не можем влиять на цены на внешнем рынке. Экспортеры не влияют на цену своей продукции за рубежом, они диктуются игроками других стран. Сегодня у Украины 2-3 отрасли представлены в экспортном потенциале.
Экспортеры хотят продать дороже, а импортеры хотят купить дешевле. Если их продажа и покупка устраивают, пожалуйста, собирайтесь на площадке и торгуйтесь. Мы как Национальный банк смотрим за тем, но на это не влияем.
А импортеры, если хотят купить валюту, то должны ее купить. Если ее нет, то они не смогут… Если они хотят работать на рынке импорта, то они должны быть на рынке и покупать по той цене, по которой им предложили.
– Экспортеры всегда умели придерживать валюту.
– Действует обязательство о 50% обязательной продаже экспортной выручки. В течение 180 дней они обязаны ее продать. Заявки на продажу мы видим каждый день. Это гарантия того, что рынок не будет пустой – все равно что-то выйдет на продажу.
Да, есть моменты, когда свободную продажу можно придерживать. Это в тех случаях, когда есть избыток гривны. Когда экспортеры получили НДС от экспорта, тогда у них избыток гривны и у них нет необходимости продавать валюту. Когда импортеры хотят купить, спрос больше, чем предложение. Если мы видим, что это может привести к резкому колебанию курса, тогда мы выходим с интервенциями.
О ДЕПОЗИТНЫХ СТАВКАХ И ГОСУДАРСТВЕННЫХ БАНКАХ
– В надежных европейских банках дают до 10% на депозиты в гривне. Раньше в Украине был своеобразный «рантьеризм» и хранить в гривне было выгодно. Сейчас это не то что рискованно, а заведомо убыточное дело, поскольку ставки даже не покрывают реальный уровень инфляции. Сюда же надо добавить и девальвационные риски.
Обязан ли Нацбанк как-то влиять на эту ситуацию? Более адекватные условия для сохранения средств от инфляции предлагают преимущественно государственные банки, которые НБУ в своем отчете о финансовой стабильности за это критиковал.
– Здесь все вещи, о которых вы говорите, между собой взаимосвязаны – инфляция, уровень инфляции, уровень процентных ставок, обесценивание. Но мы таргетируем инфляцию, и учетная ставка Нацбанка – это один из инструментов усиления монетарной политики. Мы не думаем сегодня о том, что нужно менять учетную ставку в сторону увеличения, потому что мы все-таки прогнозируем, что инфляция будет в нашем прогнозируемом коридоре и обесценивания не произойдет.
В отношении государственных банков, то они сегодня формируют рынок. Борьба за процентные ставки – это не означает, что нужно платить по депозитам очень высокие проценты. Наша цель – чтобы государственные банки также работали на финансовый результат, а не боролись за долю рынка. Потому что высокие ставки по депозитам – это их расходы. Если финансовый результат отрицательный – это дополнительная капитализация, с чем госбанки столкнулись в начале года, когда требовали дополнительного капитала.
Цель каждого предприятия – это прибыль. А она будет тогда, когда средства привлекаются ниже, а процентные ставки по кредиту выше.
– Реально ставки по депозитам во многих банках не покрывают инфляцию. Смотрит ли на это Нацбанк, возможно есть планы изменить это?
– Банки не принадлежат к социальной сфере, у них нет задачи, компенсировать инфляцию, нет таких обязательств. Они привлекают средства для дальнейшего кредитования. Динамика процентных ставок банков свидетельствует, наверное, об отсутствии необходимости в привлечении дополнительной ликвидности от населения, поскольку они обладают достаточной собственной ликвидностью.
Когда процентные ставки были на уровне 20-25%, тогда владелец средств не задумывался над тем, куда можно их положить. Сегодня встает уже другой вопрос: банковские депозиты не должны быть основным источником доходов населения. Надо думать над тем, куда можно пристраивать гривну.
Возможно, надо смотреть на акции предприятий, возможно, субъекты хозяйствования начнут выпускать бумаги, которые, как принято за границей, можно будет купить и получать дивиденды по ним. Будем надеяться, что заработают и другие инструменты активных операций.
Если у нас будет инвестиционная привлекательность, то привлечь внешний ресурс будет намного легче, чем внутренний, он дешевле. То, о чем мы говорим: по накоплению перейдем к потреблению, что будет способствовать развитию экономики не только за счет внутреннего ресурса, но и внешнего, который сегодня гораздо доступнее.
Многие инвесторы в ожидании завести сюда средства и развивать какую-то экономическую деятельность, потому что поле для деятельности есть. Однозначно, банковский депозит сегодня не должен быть основным источником приумножения средств.
– Да, но для сохранения средств сейчас отсутствуют альтернативные инструменты.
– Мы, с одной стороны, говорим о том, что должны быть дешевые ресурсы для кредитования экономики. С другой стороны, хотим, чтобы население получало дополнительные доходы от банковских депозитов. Эти вещи конкурируют между собой, их нельзя ставить на чаши весов.
Текущие депозиты не являются источником накопления и обогащения. Это источник для пополнения оборотных средств у предприятий за счет кредитных ресурсов банковской системы. А населению, видимо, надо думать, какие еще инструменты можно применить, чтобы это были инвестиции, вложения во что-то, что даст больший доход, чем банковский депозит.
– Зачем, по вашему мнению, государственные банки наращивают долю рынка с помощью высоких ставок?
– Мы понимаем, что государственные банки формируют рынок, поэтому их доля, по разным показателям, превысила 50% и это проблема для Нацбанка как регулятора. Вся банковская система тянется за ними. Они иногда не попадают в рынок. Борьба за долю рынка приводит к ухудшению текущего состояния. На наш взгляд, должна быть не борьба за долю, а работа на финансовый результат.
– Такую работу они, на ваш взгляд, сейчас не ведут?
– Есть другая проблема с государственными банками. Мы сегодня понимаем, что все они хотят быть универсальными – работать как на рынке по работе с населением, так и на рынке по работе с корпоративными клиентами. Каждый из них должен иметь свою нишу, они не должны конкурировать и бороться за клиента.
Когда будет сегментирование и четкое понимание, какой банк, с какой категорией клиентов работает, тогда эта конкуренция за долю рынка отпадет, потому что каждый будет иметь свою цель относительно финансового результата.
О ПОКУПКЕ БАНКОВ
– У нас есть отдельная группа банков, которую сейчас выделяют. Это российские банки. Недавно глава ВТБ заявил, что Украина не хочет цивилизованно отпустить российские банки с рынка. Речь шла о том, что Нацбанк специально не согласовывает приобретение банков. Действительно ли это так?
– Возможно, это политическое заявление. Потому что со всеми инвесторами, которые есть сегодня в Нацбанке, проводилась и проводится работа, чтобы выяснить, кого они представляют, какие у них источники происхождения средств, какая у них может быть стратегия в дальнейшем после приобретения банка, как они себя видят на рынке, какую нишу планируют занять.
Такие требования не только к банкам с российским капиталом. Они одинаковы для всех инвесторов, которые приходят сюда. У нас есть много предложений от инвесторов из других стран, которые мы рассматриваем, и абсолютно адекватное отношение и к тем, и к тем. Нет какого-то избирательного подхода. Есть требование: они должны быть выдержаны. Инвестор должен показать, кто он или кого он представляет. Какими средствами он обладает, насколько эти средства легальные. Сможет ли он, поддерживать банк на плаву для докапитализации.
– Вы сказали, что есть иностранный спрос. Это какие-то банковские группы или частные инвесторы?
– Приходили к нам турецкие инвесторы, инвесторы из Объединенных Арабских Эмиратов, из Австрии приходили. Кто-то кого-то приводил, показывал, что вот я представляю такую группу, я готов заходить. Значит, банковским рынком интересуются.
– Они уже подавали документы или приходили на консультацию?
– И так, и так.
– Значит, есть возможность, что сейчас будут какие-то покупки со стороны иностранных инвесторов?
– Мы ожидаем.
– Речь идет о работающих или неработающих банках?
– Речь идет о тех, кто сегодня на рынке – кто нуждался в докапитализации или те, что уже докапитализированы – ими интересуются.
– Это большие или небольшие банки?
– И такие, и такие. У меня была встреча с инвестором, который говорил: «Я хочу купить два банка. Один, который будет заниматься розничным бизнесом, и нужна мне сеть по всей стране, я начну ипотечное кредитование. А другой банк – для потребительского кредитования. Поэтому мне нужно, чтобы он присутствовал в регионах. Я готов рассматривать».
Мы даем предложения через ассоциации. Отправляем их к НАБУ (Независимая ассоциация банков Украины, ЭП) и говорим: «Идите, узнавайте, что к чему. Потому что мы как Нацбанк не можем сказать, что этот банк берите, а этот не берите. У нас есть ассоциация, которая вас проконсультирует, предоставит информацию, кто из владельцев заинтересован в привлечении нового акционера, нового инвестора».
Сегодня рынок немного оживает на этом фоне.
– На фоне реальных сделок, которых фактически не было, это довольно странно слышать. Могут ли до конца года произойти такие приобретения?
– Не готов ответить, потому что это зависит от самого процесса.
– Интересовались ли инвесторы государственными банками? Реально ли, по вашему мнению, их продать в перспективе 2-4 лет?
– Национальный банк заинтересован в том, чтобы доля государственного сектора в банковской системе существенно снизилась, и решить эту задачу возможно через продажу банков или вхождение в их капитал инвесторов.
Наша четверка государственных банков является привлекательными активами, ведь все их проблемы с неработающим кредитным портфелем полностью зарезервированы, банки имеют значительную клиентскую базу, высококвалифицированный персонал, хорошие комиссионные доходы, являются в операционной работе прибыльными. Именно поэтому можно прогнозировать заинтересованность потенциальных инвесторов во вхождении в их капитала.
Относительно ближайших 2-4 лет, думаю, за этот период реально продать Укргазбанк. А относительно других государственных банков, то за это время возможно появление миноритарных акционеров с пакетом близким к 20%.
Много стран имеют успешный опыт выхода государственных банков на IPO, но для достижения максимального эффекта необходима положительная статистика на протяжении нескольких периодов, опыт в выплате дивидендов и развитое корпоративное управление.
Сейчас Министерств финансов работает над стратегией развития государственных банков.
Мы уже предоставили Минфину свои рекомендации и видение этого направления. Я знаю, что топ-менеджеры государственных банков прилагают существенные усилия над реформированием своих финансовых учреждений. В то же время, мы вместе с Минфином и международными организациями подготовили законопроект по корпоративному управлению государственными банками.
Все вместе мы также работаем над проблемой возвращения неработающих кредитов.
Поэтому движение идет в верном направлении, и за три-четыре года не только государство оценит результаты сегодняшней работы, но и инвестиционный рынок.
Автор: Александр Моисеенко
Источник: Экономическая правда
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.