Представляем вашему вниманию интервью руководителя Государственной налоговой службы Украины Евгения Олейникова.
— Поговорим о схемах, из-за которых бюджет теряет средства. В первую очередь – о «скрутках». По вашим оценкам, сейчас многие компании занимаются транзитной конвертационной деятельностью?
– Ежемесячно мы останавливаем налоговые накладные 10-16 тысяч налогоплательщиков. Для сравнения: декларируют НДС и проводят операции более 200 тысяч плательщиков. 55-60% от остановленных накладных регистрируем по результатам представленных документов. Это значит, что мы получили подтверждение от плательщика, что операция была, и она соответствует требованиям законодательства. Остальное — это то, где у нас возникают вопросы.
Речь идет о 7-8% компаний от общего количества плательщиков НДС. Этого хватает, и хватало раньше для того, чтобы масштабы этого уклонения были более чем ощутимыми.
– Каковы масштабы потерь бюджета?
— Возьмем 2017 год. Мы видим индикативы (плановый показатель) поступлений налога на добавленную стоимость, которые закладывались в бюджет. Мы видим, что они не достигались в 2017, 2018 и 2019 годах.
Здесь приходит 2020 год. Изначально индикатив устанавливается на уровне 96,8 миллиарда гривен. Затем COVID — и его снижают до 75,4 миллиарда. После этого Верховная рада стала осторожно-оптимистичной и начала увеличивать индикатив.
При начальном индикативе 96,8 миллиарда и окончательном 77,6 миллиарда поступления составили 117,7 миллиарда.
Смотрим на 2021 год. Здесь Верховная рада решила быть оптимистичной и сказала, что хочет 136 миллиардов, а с последними изменениями в бюджет – 142. Из них, по результатам десяти месяцев, с учетом октября, поступит 127 миллиардов гривен. До конца 2021 года остается 15 миллиардов.
— Уровень поступлений должен свидетельствовать, что схемы исчезли?
– Это должно свидетельствовать о том, что их стало намного сложнее реализовать, и большая часть плательщиков от них отказалась. Есть и другой не менее интересный показатель: соотношение поступлений и конечного потребления. НДС — это налог на конечное потребление. Соответственно, эти показатели должны корректироваться и они действительно корректируются. Что мы видим? Показатель 2020 года был одним из лучших за последние десять лет. Показатель 2021 года является лучшим за последние десять лет. Худшим был 2013 год, в период работы так называемых площадок Клименко.
— Каковы же тогда масштабы «скруток» сейчас?
— Посмотрим на статистику. В состоянии остановки, когда это даже не оспаривается, остаются 1,5-2 миллиарда гривен НДС. Это то, что даже плательщики не оспаривают, но это то, что пытались реализовать. В 2020 году было больше.
– Вместе с тем, мы видим активизацию этой темы в Telegram-каналах и СМИ. Наша редакция тоже получила документы, из которых следует, что существуют «квоты» на «скрутки», которые раздаются на регионы отдельным лицам. По словам депутатов, есть люди, которые рассказывают, что на Львовскую область квота составляет 500 миллионов гривен. На Винницкую – 300 миллионов.
— Не принять идею очень просто. Почему? Я не зря упомянул о 2013 годе. Тогда работали «площадки Клименко». Это была вершина организации преступного бизнеса в области НДС, когда его полностью поставили под контроль официального органа ранга министерства (Министерство доходов и сборов существовало в 2012-2014 годах, его главой был Александр Клименко, приближенный к «семье» Януковича).
Какую мы видим эффективность НДС? Самую низкую за последние десять лет. Хуже была – только в 2015 году, когда мы ощутили все последствия потери территории и войны. Почему так происходит? Ты же вроде все контролируешь. На самом деле это невозможно.
— Невозможно все контролировать?
— Невозможно, и я объясню почему. У нас есть неплохие аналитические инструменты, но могу ли я проконтролировать все налоговые накладные? Их 27 миллионов ежемесячно вносится в систему. Конечно, что не смогу. Этим должны заниматься аналитики. Если я якобы устанавливаю «квоты», то я этим аналитикам должен сказать: «Вот здесь будешь допускать, а вот здесь – не будешь».
Это значит, что я этой информацией поделился с определенным кругом лиц, и они стали свидетелями против меня. Как я должен обеспечить их молчание? Понятно, что за вознаграждение. Я постараюсь сделать это, но у меня нет бесконечного ресурса. Главный, то есть я, должен что-то получить, потом я должен этим поделиться с политическими покровителями, правоохранителями. Иными словами, я много аналитикам не отдам.
А они сидят на информации, из которой я буду делать выводы, соблюдаются ли квоты. Правильно? Скажите, пожалуйста, как быстро они придут к выводу, что могут немножко расширить границы дозволенного? Кто это сможет проверить, кроме них? Вот это и произошло с господином Клименко. Он думал, что что-то контролирует, а он ничего не контролировал. То же самое произошло бы со мной, если бы я такое сделал.
У нас система мониторинга работает по-другому. Есть, по меньшей мере, четыре точки контроля. Есть система взаимного контроля — это разные подразделения. В нашей системе сидят СБУ и НАБУ – они имеют прямой доступ. Здесь либо всех надо взять «в долю», либо можно попытаться договориться с каким-то лицом на уровне региона, но лишь до того момента, пока мы увидим это здесь и прекратим эти операции.
— С чем тогда связываете появление этой информации?
— Знаете, кто начал первым заявлять в 2020 году, что у нас безумные скрутки? Есть такой народный депутат Илья Кива. Слышали о нем? Человек необычайных нравственных качеств, известный борец за добродетель. И вот именно этот человек начал с каждого телеэкрана рассказывать, что здесь «скрутки».
Далее последовал спам депутатских обращений в Государственное бюро расследований. Конечно, информация проверялась, конечно, она не подтверждалась, но включаешь телеканал – и слышишь: «Кроме того, есть скрутки…».
– Об этом рассказывают и депутаты от «Слуги народа»…
— Почему такая активность именно сейчас? У меня на этот счет есть свое мнение. Началось все в 2020 году с заявлений господина Уманского. Знаете, почему уволили самого Уманского? Потому что это было воспринято, как его политическая игра с попыткой сменить руководителя налоговой и поставить лояльного ему человека. Это была главная причина. Знаете, почему? Через индикатив, который предложил господин Уманский.
Если ты выходишь и говоришь: «Я вижу на 100 миллиардов гривен сокрытие налогов». А потом говоришь: «Давайте сменим руководителя налоговой службы и снизим индикатив». Логика тут какая-то присутствует? Этим он помог Сергею Верланову продержаться на месте еще два месяца, но на самом деле господин Верланов сам подписал заявление о своем увольнении. Знаете как? Он подал в Кабинет министров докладную записку, что эти 77 миллиардов – новый план по поступлениям НДС – он не видит. Что есть большие риски, их нельзя будет обеспечить.
Кабмин тогда понял, что-либо он меняет руководителя налоговой службы, либо кто-то меняет Кабмин, потому что такого провала поступлений никто не выдержит. Работа налоговой службы в следующие восемь месяцев показала, как досадно ошибался господин Верланов.
Что такое конвертационный центр? Это организованные преступные группы, которые предоставляют соответствующие услуги на изготовление документов на операции, которых не было. Причем надежно выполненные документы, которые при необходимости подтверждаются показаниями свидетелей и соответствующими расчетами. Он продаст вам эти документы и обеспечит перевод средств, которые вы ему якобы переводили по безналу в рамках этой операции, в наличные. Полученный результат используется в преступной деятельности.
Именно этими поддельными документами клиенты таких организованных преступных группировок и подтверждают фиктивные затраты, чтобы уменьшить налог на прибыль, фиктивный налоговый кредит, чтобы уменьшить уплату НДС или вообще украсть его из бюджета под видом возмещения. Теперь вопрос, кто был нужен для того, чтобы поставить все это под контроль?
— Правоохранители.
– Именно так. Силовая составляющая ГНС. Поймем одну вещь, конвертационные центры существовали и до 2013 года. Их не создавали. Их просто поставили под контроль. Гражданский служащий этого сделать, не способен в отличие от милиционера. Далее у нас происходит Революция достоинства, Клименко убегает, и раскрывается история «площадок». Самый интересный вопрос, что те, кто организовывали и сопровождали эти схемы, ушли в тень? Хоть кого-то из них можете вспомнить?
— Именно об этом хотели сказать. В материалах, которые есть в нашем распоряжении и которые будут обнародованы, есть конкретные фамилии: Василий Костюк или «Львовский» – это Львовская область. Вячеслав Стрелковский или «Стрелок» – Киев, Сергей Грибков или «хоккеист» – Днепропетровская область. Список там больше. Вы слышали эти фамилии?
– Слышал, в том числе в разговорах с правоохранителями, но могу подтвердить только две фамилии из списка, что эти люди существуют в природе. Они считаются среди учредителей компаний. О других я даже не могу сказать, настоящие ли это люди. Господин Стрелковский, кстати, существует. Занимается ли он конвертационной деятельностью? Может, стоит спросить?
Чтобы работал конвертационный центр, что нужно? Первое — тот, кто будет находить клиентов. Это должен быть человек, которому вы доверяете. Это связи, которые не строятся за день. Второе – нужен человек, который обеспечит работу с банком. Дальше – человек, который обеспечит изготовление документов. Человек, который обеспечит централизованное выполнение операций, человек, который обеспечит перевозку денег. Все это не может работать без организации.
Всегда есть человек или группа людей, которые это организуют. Получается, что в 2013 году все эти люди и правоохранительная составляющая Государственной налоговой службы как-то познакомились. В 2014-м, 2015-м, 2016-м, 2017-м, 2018-м, 2019-м, 2020-м и 2021-м годах я не слышал, чтобы эта связь стала предметом расследования правоохранительных органов, и дело было доведено до логического завершения.
Даже про какие-то массовые увольнения с Государственной налоговой службы или из Налоговой милиции в связи с этим я тоже не слышал. Мы можем основательно предположить, что люди, которые все это обеспечивали, остались работать, правильно? Конечно, мы можем предположить, что они бросили свое темное прошлое и начали жить честной жизнью, но откуда тогда эти данные? Далее на жизнь этих людей надвигается неприятность с названием БЭБ. Это новая структура, в которую еще надо попасть.
Более того, его директор и сам последний год руководил ГФС и является выходцем из налоговой милиции, кстати, как и я. Хотя он сказал, что пребывание в ГФС – это не преимущество, а наоборот – вопрос большего внимания к тебе как к кандидату. Совместим все это. У нас есть человек, который привык зарабатывать, организуя эти процессы. У нас есть человек или группа людей, которые в налоговой милиции привыкли зарабатывать на том, что они этим процессам обеспечивают безопасность.
Теперь вопрос, что если та группа, которая обеспечивает прикрытие, не попадет в БЭБ или не попадет в достаточном количестве, что будет дальше? Что нужно для того, чтобы это произошло? Нужно, чтобы в отношении тех людей, которые будут пытаться перейти с ГФС в БЭБ, не возникали лишние вопросы.
— Вы намекаете на то, что активизация истории со скрутками в медиа связана с набором работников в БЭБ?
— Я вам говорю открытым текстом. Как работает система прикрытия? Вот, например, здесь (показывает документы и решения судов) – операция 2018 года, которая стала предметом судебного разбирательства. На «входе» – сигареты, а на «выходе» – подсолнечное масло. Это классическая «скрутка», как ее называют.
Однако эти налоговые накладные, оказывается, все равно должны быть зарегистрированы по решению суда. Почему проиграли суды? Было возбуждено уголовное дело. По уголовному делу был арестован так называемый лимит, то есть сумма налога, на который можно зарегистрировать налоговые накладные. Однако почему-то через месяц суд снял эти аресты и арест не был возобновлен. С 2018 года это дело так и не было расследовано и направлено в суд.
Этот кейс опровергает распространенное утверждение, что для пресечения преступных схем налоговой службе стоит лишь нажать кнопку в системе регистрации налоговых накладных. Обнаруженная сомнительная операция — лишь начало. Без надлежащих доказательств, что операции не было, а в налоговую накладную внесли недостоверные данные, никакие рассуждения о несовместимости бананов и зерна в суде не сработают.
Пренебрежительное отношение к надлежащему обоснованию остановок и последующему отказу в регистрации налоговых накладных при систематической бездеятельности налоговой милиции привело к тому, что самые дерзкие операции легализовались через суд. Теперь представьте себе, что сейчас человек, который занимался этим делом, придет трудоустраиваться в БЭБ, а тут его настигает такой кейс. Что будет дальше? Ему смогут очень обоснованно отказать.
— Кого это касается. Вы знаете фамилии?
— Мы обязательно проверим такие кейсы. Мы предоставим эту информацию конкурсным комиссиям и не только им. Тогда эти фамилии, которые появляются в «аналитических справках», начнут появляться в приговорах. Вопрос в чем? Все знают организаторов из «аналитических справок», но говорят, что проблемы в гражданской налоговой службе. Я просто напомню, что в 2020 году президент поднял этот вопрос и спросил, сколько мы тогда теряли, и где те, кто все это организовывал.
Так и начали появляться «аналитические справки», которые оказались у вас, вместо реального расследования уголовных дел и привлечения к ответственности организаторов преступной деятельности. Так не может продолжаться бесконечно. Все те поступления, которые дополнительно поступили в бюджет в последние два года, не из воздуха возникли, просто раньше вместо государственного бюджета они шли в чьи-то частные бюджеты. Именно поэтому мы встречаем организованную информационную атаку.
– Когда компании ловят на «скрутках», они останавливаются или прекращают проводить такие операции. Однако ООО «СКС», которое фигурировало в материалах временной следственной комиссии и упоминалось в депутатском представлении, существует.
— Вопрос СКС действительно интересный. Если все убеждены, что там подделываются налоговые накладные, почему правоохранители еще там не работают? Или они в этом не убеждены. Тогда какие претензии к СКС? Интересная ситуация. Кстати, у господина Стрелковского, которого вы упоминали, три тысячи наемных работников.
— Это честный и прозрачный бизнесмен?
— Этого я не могу сказать. Знаете, в чем проблема с «честным прозрачным бизнесменом»? Несколько раз ГНС пыталась проверить его компании. По ряду компаний возникает странная ситуация, что только мы выходим на проверку, выясняется, что документы буквально вчера изъяли правоохранительные органы. Документы почему-то никогда туда не возвращаются, но и дело никуда не движется. А проверять нам нечего, потому что если мы откроем Налоговый кодекс, то выясним, что налоговая служба проводит только документальные проверки.
– Возможно, ли ввести санкции СНБО против упомянутых в справках лиц, которые занимаются «скрутками»? По аналогии с санкциями против контрабандистов. Такая идея уже звучала.
— Если доказать, что они действительно этим занимаются. Понимаете, в чем проблема? Решение СНБО, тем более указ президента, который вводит его в действие, это юридическое решение. Соответственно, оно может стать предметом судебного обжалования. С контрабандистами там необходимо все-таки чуть больше фактов. Поставьте себя на место судьи, которому принесли такую «аналитическую справку» и говорят: «Клянемся, так оно все и было».
— Значит, это невозможно?
— Прежде чем прибегать к такой тяжелой артиллерии, как решение СНБО и указы президента, стоит попробовать с теми ребятам поработать теми инструментами, которые предоставляет Уголовный процессуальный кодекс. Есть там интересный кейс, как заставить ГФС выполнять свою работу. Я уже рассказывал о нем.
Есть 92 предприятия, которые осуществляют импорт автомобилей — новых и бывших в употреблении. Эти автомобили завозятся на территорию Украины, а дальше с ними происходит то, что в 2020 году привлекло внимание наших аналитиков. Часть этих авто реализуется как запчасти, причем массово, что выглядело не очень достоверно. Ведь нет смысла тащить сюда такое количество автомобилей, даже подержанных, чтобы их разобрать.
Чтобы осуществить такой объем разборки, были нужны трудовые ресурсы, значительно превышающие то, что в них есть. Другая часть автомобилей якобы продавалась, так сказать, целым куском. Далее вопрос, зачем рядовому фермеру, производящему зерно, Мерседес С-класса? Проще говоря, у нас возникло предположение, что мы имеем дело с определенным мошенничеством. Его масштабы поразили даже нас. Что мы сделали?
Поскольку в таможенных декларациях были VIN-коды, мы обратились за помощью к коллегам из МВД. Они изучили свои базы данных и сообщили, что большая часть этих автомобилей уже давно продана физическим лицам, но это не отражено в учете. Здесь в этом кейсе продаются документы, поддельные документы, в которых отмечается, что автомобиль существует, что эти автомобили разобраны. Это является масштабной подделкой.
— Это прекращенная схема?
– Да, мы применили статус рискованного предприятия и поставили их накладные под усиленный мониторинг. Вопреки распространенному мнению, мы не можем запретить регистрировать накладные, мы можем только остановить и надеяться, что нам предоставят документы, которые подтвердят реальность операции.
Если операция реальна, мы должны ее регистрировать. Если мы отказываемся, – суд и все равно регистрация. Но поскольку здесь подделка, то понятно, что надо обращаться в милицию. И мы начинаем. ГФС еще 24 ноября 2020 года получила от нас сообщения о признаках уголовного правонарушения, где мы подробно расписываем всю эту информацию и оказываем им перечень VIN-кодов. Это составлялось с моей подписью.
Чтобы вы понимали масштаб, что речь идет о примерно 136 тысячах авто, 12 миллиардах гривен оборота, 2 миллиардах гривен НДС, что мы сейчас руками стараемся удержать. Нас информируют: «Все, уголовное дело возбуждено». Ура, вперед.
— И что дальше?
— Дальше мы не видим работы правоохранительных органов. 15 января мы предоставляем дополнительную информацию, что получили от коллег из МВД. 21 января нас осчастливили. Мы получили ответ из ГФС, где нам говорят: «Мы возбудили дело и установили, что все-таки действительно там что-то происходит. Мы допросили двух директоров, но они говорят, что они к этому не имеют никакого отношения».
Ребята, вы издеваетесь? У вас есть поддельный документ с электронной цифровой подписью этого лица, а он приходит и говорит: «Я здесь ни при чем». Как по мне, цинизм работников ГФС в этой ситуации просто зашкаливает.
— Чем это закончилось?
– Мы уже начали на административном уровне очень настойчиво их стимулировать. 2 февраля нас предупреждают, что информация, которую мы передали, теперь является предметом досудебного расследования, и мы несем ответственность за ее разглашение. Это называется «как заткнуть вам рот, достали».
Далее эти «бизнесмены» начинают идти в суды, и те начинают удовлетворять их иски. Определенные суды мы можем выиграть и мы выиграем, но схему пытаются протянуть, чтобы «машина» снова начала работать. Самое интересное началось после того, как в июле 2021 года ГНС обратилась с официальным письмом в Офис генерального прокурора и сообщила о систематической бездеятельности ГФС в расследовании этой масштабной схемы.
Генпрокурор поручила выяснить обстоятельства и причины этого бездействия Государственному бюро расследований. После этого попытки обвинить в причастности к «скруткам» именно ГНС начали раздаваться бесконечным потоком. Причем роль ГФС в этом процессе наши бескомпромиссные «разоблачители» как-то стыдливо обходили.
— Это значит, что покровителем этой схемы является ГФС?
– Или они совершенно не умеют работать и выяснили, что все так и было, и сейчас реально где-то есть такая автомобильная парковка на 136 тысяч автомобилей, или именно работники налоговой милиции за этим стоят вместе с преступниками, деятельность которых они систематически покрывают уже много лет. Никто до сих пор не наказан, хотя с момента, когда началось расследование, прошел уже год.
– Что надо сделать, чтобы остановить «скрутки»?
– Нам нужно только одно, чтобы правоохранительная составляющая начала заниматься своей работой. Нам надо заниматься нашей. Если кто-то из наших работников, а это совсем не исключено, причастен к прикрытию этой деятельности, он должен отвечать и он будет отвечать.
Уголовные дела против налоговиков возбуждались десятками, но ни одно из них не доходит даже до подозрений, не говоря о суде. Нас же регулярно пытаются обвинить, что мы покрываем «скрутки».
Недавно господин Мельник (бывший глава ГФС, руководитель вновь созданного БЭБ) в интервью говорил, что они, мол, присылают письма в налоговую службу. Это такая новая форма борьбы с подделкой документов — слать письма гражданскому органу? Чтобы что-то превратить в обвинение, надо доказать, что там была подделка, и выйти на ребят, которые это организовывали. А если ты с ними сотрудничаешь – как-то неудобно получится. Именно поэтому куча уголовных дел провисает.
В 2020 году, когда в этот процесс активно вмешалась СБУ и нам реально помогла, эти ребята начали сворачиваться и бежать.
— Те ребята, которых мы упоминали?
– Может, те, другие. Но мы почувствовали, что был период, когда уменьшились попытки пробить систему. Сейчас эти попытки регулярны. Мы останавливаем – они пытаются протиснуться, мы не пускаем – идут в суды. Так и работаем.
Авторы: Ярослав Винокуров, Дмитрий Денков
Источник: ЭП
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.