23.08.2018 – Эту беседу мы планировали записать перед второй годовщиной гибели Павла Шеремета, однако тогда Юрий Луценко в последний момент отменил встречу. При входе в кабинет генерального прокурора висит картина одесского художника Александра Ройтбурда с тринадцатью человеческими стопами.
В момент, когда корреспонденты УП заходят в рабочий кабинет Луценко, генпрокурор стоя разговаривает по мобильному телефону. Рядом – белые проводные телефоны закрытой линии, вид которых напоминает советское прошлое. Это прямая связь с президентом, силовиками и чиновниками.
Луценко откладывает трубку и энергично шагает к нам, чтобы поздороваться.
– Вроде и лето, а работы завал! – жалуется он.
Луценко очень опытный политик – хитрый, техничный, эрудированный, с сильными ораторскими способностями. Любую неловкую ситуацию он может переиграть в свою пользу.
Читайте также: Юрий Луценко: Я верю во второй срок президента Петра Порошенко
Давид Сакварелидзе: Луценко надеется стать премьером или преемником Порошенко
Генпрокурор тщательно заботится о собственном публичном имидже и довольно болезненно реагирует на критику.
Перед началом интервью он просит дать ему вступительное слово, чтобы подробнее рассказать о работе ГПУ. Мы соглашаемся на такую прихоть, но при условии, что сможем задать все свои вопросы. На протяжении первых тридцати минут, перебирая кипы бумаг, Луценко хвастается результатами своих подопечных.
Он мастерски озвучивает статистические данные, рассказывает о задержании и направлении в суд дел относительно хулиганства, краж, автоугонов, ДТП, убийств и т.п. и безжалостно критикует украинские суды.
– Судебная система Украины неадекватна. Правоохранители сейчас выдают дела достаточно активно. Суд в силу своего малого количества не способен их быстро заслушивать. Вы же понимаете, что когда резонансное дело заслушивают раз в два месяца, то к концу оно придет через три-четыре года, – разводит руками генпрокурор.
Во время почти трехчасовой беседы Луценко ведет себя довольно эмоционально, в неудобных моментах переводит все в шутку.
После окончания разговора оператор УП серьезно спрашивает Луценко, почему во время записи тот не употреблял никакой нецензурной брани.
– А как ты себе вообще представляешь, чтобы я матерился в эфире? – удивленно отвечает генпрокурор и с жаром продолжает: – Вообще в прокуратуре не принято материться. Например, менты без мата не могут обойтись, я их страшно любил. А вот прокуроры наоборот сглаживают острые углы, заменяют слова на «подонок» или как-то еще.
В пространном интервью генеральный прокурор рассказывает «Украинской правде» о резонансных делах, народных депутатах, которые помогают Геннадию Кернесу избежать ответственности, озвучивает свои советы Петру Порошенко перед президентскими выборами, убеждает в отсутствии конфликта с Владимиром Гройсманом и объясняет из-за чего, может подать в отставку.
«У нас есть информация, которая вероятно выведет нас как минимум на исполнителей, а потом и на заказчиков убийства Павла Шеремета»
– Перейдем к делу убийства Павла Шеремета. Расследованием занимается МВД, но ГПУ осуществляет процессуальное руководство. Наш редактор-основатель обращалась к вам лично, чтобы вы переквалифицировали это дело как терроризм. Почему вы до сих пор этого не сделали?
– Алена Притула не только заявила, что я не переквалифицировал, но еще и то, что она не признана потерпевшей. Это немножко манипуляция, так вот у меня заявление госпожи Притулы о привлечении к производству потерпевшей, которое было удовлетворено следователем. Она является потерпевшей еще по 20.07.2016 года (на самом деле адвокат обращался с просьбой признать Елену Притулу потерпевшей по делу, квалифицированному как терроризм). Это первое.
Второе, она и ее адвокат предлагают рассматривать это дело не как убийство, а как терроризм. Следователи и процессуальные руководители в этом деле не видят для этого достаточно оснований, определенных законом. Это их право и никто не может их заставить действовать по-другому.
Потерпевшая и его адвокат, безусловно, являются очень важными элементами в этом деле. Но они не могут диктовать следователю и процессуальному руководителю прокурору, по какой статье и как вести это дело.
Еще одна вещь. Скажите мне, а что от этого изменится? Что изменится от того, если преступление будет расследоваться по 258-й, а не по 115-й? Вот что? Теперь у меня для вас главный ответ, но очень короткий и не требуйте от меня большего. За последний месяц мы имеем одну ниточку, которая, возможно, приведет нас к ответу в этом вопросе. Я держу это на своем контроле. Идут очень активные следственные действия. Точка. Более ничего не скажу.
– В деле уже есть подозреваемые лица?
– Нет, в этом деле нет подозреваемых лиц. Но я не могу в интересах следствия говорить большего. У нас сейчас есть информация, которая вероятно выведет нас как минимум на исполнителей, а потом и на заказчиков. Но возможно. Подчеркиваю это слово. У меня есть личный мотив для эффективного контроля этого дела.
И, тем не менее, я могу действовать только в рамках, отведенных мне законом. Буквально вчера я заслушал по этому поводу МВД, СБУ и работников генпрокуратуры. Чувствую, что у нас есть еще один неиспробованный метод. Если он сработает, тогда скажу.
– И все же, не понятно, почему следователи не считают это террористическим актом?
– Потому что есть закон. Прочитайте статью о терроризме.
– Это было запугивание, это же очевидно.
– Запугивание кого?
– Людей, которые были вокруг, когда машина взорвалась. Коллег, родных.
– Вам очевидно, а следователю и прокурору – нет. Они считают, что взрывное устройство было заложено так, чтобы поразить только одного человека.
– Но это было показательное убийство. Вы же сами понимаете это?
– Тогда давайте отменим 115 и просто назовем все терроризмом. Потому что показательное убийство, кого взять в пример, Сармата – это терроризм или убийство? Это тоже было показательным. В спину среди бела дня. Это терроризм или убийство?
Если взрывное устройство направлено на водителя и даже теоретически не может поразить окружающих, прокуроры и следователь считают, что это не терроризм. Так их учили.
– Петр Алексеевич в свое время говорил, что это дело его чести. Когда в последний раз руководители силовых органов докладывали президенту по делу Шеремета?
– Насколько я знаю, время от времени он спрашивает министра внутренних дел, меня спрашивал несколько раз.
– Когда в последний раз?
– Он знает об этой информации, которая, возможно, даст нам результат. Он уже знает об этом.
– Когда эта ниточка появилась?
– Давайте не помогать тем, кто на той стороне. Скажу так: последний месяц.
– Дело Гандзюк. Вы передали это дело в СБУ, но почему-то Нацполиция отчитывается про расследование.
– Немного не так. Дело Гандзюк действительно является резонансным. В первую очередь из-за личности самой потерпевшей. А с другой стороны, это было частью, как мне кажется, плана по дестабилизации юга Украины с давлением на общественных активистов. В связи с этим я провел совещание с руководителями южных и восточных областей, на котором заслушал подобные правонарушения в отношении общественных активистов.
В отношении госпожи Гандзюк, то я навещал ее в больнице. Фактически я общался с ней первым, потому что с полицией она не говорила. А СБУ пока не смогла провести с ней следственные действия…
Я буквально вышел от Екатерины, ехал машиной на Полтаву, там представлял нового прокурора. Я доехал, нажал на клавишу, оно стало делом СБУ. В этот момент в Херсоне задержали одного из подозреваемых и, как вы понимаете, передавать в такой ситуации это дело в руки другого органа, это просто разорвать вероятный след.
Поэтому мы поступили следующим образом: дело по предполагаемому исполнителю покушения на Гандзюк, которого задержали, ведет полиция. СБУ по моему указанию зарегистрировала дело о вероятных заказчиках. Полиция движется по своему следу снизу, СБУ движется сверху.
– Как у них происходит сотрудничество?
– Были достаточно серьезные трения, даже у меня на совещании летали искры. Но есть два отдельных производства, соединение их в одно сейчас не будет. Полиция должна до конца отработать свою версию вероятного заказчика. С сегодняшнего дня СБУ получила доступ к материалам полицейского дела об исполнителях.
Версий есть несколько. В целом они совпадают с теми версиями, которые мне Катя высказала перед своей первой операцией. Скажу вам по секрету, что версия полиции может привести к заказчику как раз по одной из версий, которую высказывала сама Екатерина Гандзюк.
– Этот подозреваемый имеет отношение к Нацполиции?
– Нет. В отношении подозреваемых лиц. Один подозреваемый задержан, он ранее судим. Мы видим, что у него было, по меньшей мере, двое соучастников. Мы уже знаем, у кого точно приобрели кислоту, где она хранилась. Отрабатываем следы вокруг этого… Я не могу сказать про все ниточки, по которым мы сейчас движемся. Параллельно я вижу и слышу заявления о том, что у этого подозреваемого, в самом деле, есть алиби и так далее.
– Его родственники и знакомые говорят, что он был на море в день нападения.
– Есть заявление его сестры и ее подруги о том, что они были на море, и он был вместе с ними. Утром пил кофе и снимал на видео дельфинов. Хорошо. Спрашиваем у этой подруги, это когда было – 30-го или 31-го? «Я не помню». Во сколько утра пили кофе? «Где-то поздним утром». Позднее утро – это сколько? Это 9, 10, 11? «Ну, позднее утро». Извиняюсь, между местом, где были дельфины и кофе, и местом совершения преступления 40 минут автомобилем. Поэтому это очень важно. Если преступление совершается ранее 8, а кофе пьют в 11, то это не алиби.
И еще один эксклюзив. Этот человек уже был судимым, причем в последнем преступлении, не помню, грабеж или кража, он также через 20 минут сделал себе алиби – пошел к стоматологу и вырвал себе зуб. Человек опытный в таких делах. Это не значит, что он точно виноват. Но пока что мы ставим под сомнение алиби, предоставленное его сестрой и ее подругой.
– Начальник управления защиты экономики Нацполиции в Херсонской области Антощук проверяется?
– Да, конечно, эта версия существует. Хочу обратить ваше внимание, что он уехал из Херсона полгода назад. Сейчас он работает в центральном аппарате. Да, у них с Екатериной было достаточно много конфликтов, поэтому эта версия проверяется.
«Не бывает кристально чистых людей. Бывают эффективные и неэффективные»
– Юрий Витальевич, вы прошли два Майдана. Вы вели за собой людей, прошедших тюрьму и достойно отбывших свой срок. Но буквально за три года вы возглавили прокуратуру и в ГПУ остаются люди, которых подозревают в незаконном обогащении, люди, которые разваливали уголовные производства. Более того мы видим, что прежняя власть пытается договориться с Генеральной прокуратурой. В голове это не укладывается.
– На последнем конкретнее, потому что это чрезвычайно важно.
– Например, Ставицкий. Когда Енин со Стрижевской ездили в Израиль. История же не в том, что они уехали, а как они это сделали. Они потом даже не могли ответить журналистам на вопросы.
– Первая история. Отдаю себе отчет, что прокуратура была наименее реформирована, наименее изменена за все годы независимости. Я понимал, что мне надо ее разобрать – старый «Москвич» надо разобрать. Второе, надо ехать со скоростью не меньше «Опеля» к точке назначения. Уголовное производство имеет свои сроки. Никто не будет ждать год, пока я реформирую прокуратуру и наберу новых людей.
Далее, вы правы, что ко мне большая претензия за неочищенный аппарат. В связи с этим я собрал реестр журналистских материалов наиболее одиозных случаев в прокуратуре и все направил в НАПК. Все ваши материалы мы оформили через генеральную инспекцию и направили в НАПК.
Как только будет ответ о том, что их декларация не соответствует, они будут освобождены в секунду и получат максимальное удовольствие. Освободить их только потому, что вы, между прочим, и я, думаем, что они живут не по легальным доходам, у меня нет правовых оснований. Суды это отменяют. А мы потом должны им выплачивать зарплату и штрафы. Вот вы сейчас упомянули о деле Ставицкого. Давайте о нем поговорим. Дело Ставицкого связано…
– …давайте не о Ставицком…
– Извините, вы же мне такие предъявы сделали, что я сговариваюсь с представителями старой власти. Ставицкий подозревается в причастности к Межгорью. По этому делу мы действительно предлагали ему сделку со следствием. И мои заместители Анжела Стрижевская и Евгений Енин выехали в официальные командировки в Израиль, где встретились со Ставицким и его адвокатами. Мы предложили им пойти на сделку со следствием. Объяснили, что ее условием является конфискация уже арестованных нескольких миллионов долларов и имущество, а также компенсация убытков, нанесенных государству.
Сделка была интересной для нас по сокращению сроков следствия и суда. Ответа мы не получили. Поэтому дело Ставицкого пошло в суд с обвинением в полный рост. Никаких хитростей с Ставицким не было.
– За последние годы обществу стали известны несколько случаев, когда одиозные люди, в том числе судьи прежней власти, не просто избегали ответственности, с них начали снимать иностранные санкции. Конкретный случай: хищение киотских денег, где суд признал бездействие прокурора Столярчука. Кто за это понес ответственность?
– Киотские деньги – неплохое, казалось бы, дело. Только есть одно но. Фирмы, вероятно подконтрольные господину Иванющенко, якобы ремонтировали социальные объекты исключительно на ныне неподконтрольных территориях. Мы не можем двигаться в этом деле. Потому что речь идет о Красном луче и так далее. Мы не можем провести там экспертизу, действительно ли были поставлены новые окна, были ли какие-то энергосберегающие экологические утеплители. Его фирмы функционировали именно на неподконтрольных территориях. Такая беда.
Был еще один эпизод о том, что он, угрожая определенными действиями, заставлял владельцев «7-го километра» платить ему мзду, а потом забрал их судьбу. Показания об этом давал экс-министр внутренних дел господин Цушко. Потом он сильно заболел и отказался от своих показаний.
Я обратился на открытой пресс-конференции, еще через вас обращусь: если кто-то из бизнесменов, пострадал от действий Иванющенко, пожалуйста, напишите мне заявление. После этого написал заявление один человек, он, правда, также обвинялся в другом преступлении. Он говорил о том, что его бросили в тюрьму, били, сына где-то также вывезли в лес. В результате этот человек умирает естественной смертью – и у меня нет заявителя. Столярчук не может придумать дело, которого не существует. На этот момент мне нужен потерпевший, который придет и скажет, что у меня Иванющенко или люди из его окружения забрали то и то.
В отношении Столярчука. У него есть свои плюсы и свои минусы. На этот момент где-то полгода назад стало понятно, что следствия в прокуратуре не будет. Поэтому идти на должность заместителя руководителя по следствию, мягко говоря, желаний возникает мало у кого. В Столярчука, как и у каждого следака, есть куча хвостов. Тем не менее, на данный момент я не вижу лучшей кандидатуры на эту должность.
– В ноябре прошлого года он получил выговор от КДКП. Почему вы его не подписали?
– Он обжаловал в суде, суд остановил это решение и, в конце концов, Столярчук выиграл суд, который считает, что КДКП вынесла этот выговор незаконно. Это тянулось много месяцев.
– Вы его наказывать не собираетесь?
– Если суд отменил решение КДКП, то, как я его должен наказать? Кстати, так же Горбатюк. Ему вынесли выговор, он отменил его в суде, я его тоже не выношу. Простите, мы же с вами договорились, что как и в каждой европейской стране, назначение, увольнение и дисциплинарные взыскания должны делать не единолично.
И о бывших. У нас новость. Господин Азаров уже пошел в суд по заочному осуждению, хотя никого это уже не волнует. Новость в чем? Я не влияю на это, но с нетерпением, как и все, жду приговор Оболонского суда по Януковичу.
Дальше в суд дело пойдет следующее, которое является наиболее резонансным, с моей точки зрения как майдановца. Это – кто дал приказ, чьи действия должностных лиц привели к расстрелам людей? Следствие фактически завершено. Мы ждем последней экспертизы. Думаю, что этой осенью мы передадим в суд дело Януковича, Якименко и Захарченко и еще ряд связанных с ними лиц, которые будут обвинены в расстрелах мирных демонстрантов на Майдане. Это, возможно, одно из самых главных дел, которые висят над прокуратурой много лет.
По самому Януковичу дел будет гораздо больше. Как только суд примет решение о его виновности или невиновности в деле о государственной измене, мы оценим его действия по делам Майдана. После этого наступит очередь так называемых экономических дел.
– Проблема в том, что вы защищаете одиозных прокуроров.
– Потому что я иногда знаю больше, чем вы. Возьмите Кулика. Он сейчас делает очень важные вещи. Возможно, вам малоизвестно, но ОПГ Януковича по разворовыванию газа ведет он. Понимаете, не бывает кристально чистых людей. Бывают эффективные и неэффективные.
Я против того, чтобы писать «одиозный Кулик» только из-за того, что ему предъявили претензию в наличии квартиры – не помню уже точно. Но сейчас он дает очень серьезный, подчеркиваю, общественный результат, на который боятся пойти другие. Поэтому да, я частично защищаю. Я ранее говорил это в милиции, скажу и сейчас. Не забывайте, что апостол Павел перед этим был Савлом.
– Вы все очень правильно говорите, звучит красиво, но мы сейчас выйдем на улицу и увидим прокуроров. Большинство из них богатые люди, у них люксовые машины, дома.
– Все далеко не так. Я тебя сейчас возьму за руку, мы зайдем на один из этажей, постучишь в дверь и сам спросишь, где они живут.
– Тогда почему люди воспринимают прокуроров, как высшую касту?
– Потому что вы публикуете только негатив.
– Значит, проблема в журналистах?
– Почему вы не пишете, что прокурор из Луганской области, который вышел с войны, не взял 100 тысяч баксов? У него нет ни черта, даже общаги. У меня десятки прокуроров, которые пишут, что им предлагают взятки. Я подчеркиваю десятки! И все взятки выше 50 тысяч долларов. Они от них отказываются. Ну почему вы не поставите это хотя бы в новость? Я серьезно это говорю. Я горжусь, что есть молодой парень, выходец из Луганска, и который отказался от таких денег.
Он когда пришел сюда, я ему даже рюмку налил, хоть это, наверное, неправильно. Ощутимо, что украинский язык не его родной, но он чисто говорил. И он рассказывал, что его учительница украинского языка – подруга Лины Костенко. Меня это прослезило. Есть какие-то идеалы, они тоже здесь есть и они живые. Извините, но когда называть человека козлом 150 раз….
Пройдитесь по этим коридорам. У меня работник прокуратуры по одному резонансному делу подходит ко мне и говорит: «извините, я должен уйти, потому что у меня электричка уедет». У него нет ни жилья в Киеве, ни автомобиля. И это руководитель следственной группы по одному очень серьезному делу, где скажем так, миллионы в баксах ходят!
Расспросите любую следственную группу. Я вам гарантирую, что большинство из них не имеют автомобиля, а половина и квартиры. Почему вы их мажете, что они все надменные и мордатые? Я сам знаю таких прокуроров, и ненавижу их до упора. Потому что 10% таких, если бы это помягче сказать… таких деятелей, что просто уничтожают эту систему.
Вот документы – с начала года в пользу государства возвращено 9,8 миллиарда гривен и свыше 64 тысячи гектаров земли. Ну, вы же понимаете, что можно было и не возвращать. Возможно, не все прокуроры такие сволочи, как кому-то кажется? Не делайте из них всех воров! За каждым отдельным делом, за каждым возвращенным объектом, за каждой землей, за каждым миллионом стоит труд десятков людей. Они не заслужили такого огульного отношения.
«Безусловно, Грановский может встречаться с прокурорами. Я иногда узнаю об этом. Это очень плохо заканчивается»
– Вы задумывались, какой ГПУ была бы без вас?
– Скажу неожиданную вещь. Если бы меня не назначили сюда, мы бы на этот момент не имели ГПУ, а скорее всего, имели бы подразделение Минюста. Такая модель существует. Есть американская модель, когда прокуратура является частью министерства юстиции. Неудачи и разочарования, которые испытывал парламент, были насколько глубокими, что еще бы одна неудача означала, что прокуратуру передадут Минюсту.
У нас это бы означало подчинение партийной линии правящей партии. Я не буду утверждать, что мы абсолютно нейтральны. Конечно прокуроры, как и любые госслужащие, чувствуют изменения в политике и как-то это учитывают. Но подчинение Минюста означало бы откровенный партийный контроль. Честно? Это была причина, почему я сюда пошел.
– Вы хотите сказать, что прокуратура сейчас не зависима от политики?
– Я ответственно говорю, что степень независимости прокуратуры от политики достаточно высокая. Нет ни одного политика, который может хвастаться, что порешал вопросы… Нет, вернее хвастаются, но потом очень сожалеют. Все легенды о Грановском и Кононенко… кто еще «решалами» числится?
– Как раз Грановского называют «решалой»!
– Неправда. Просто неправда.
Читайте также: Депутат Александр Грановский: У нас с президентом не такие отношения, чтобы он говорил «Саша, сделай»
– Вы это ответственно заявляете?
– Безусловно, он может встречаться с прокурорами. Я иногда узнаю об этом. Это очень плохо заканчивается.
Но на это он имеет право. Он народный избранник.
– И о чем он с ними говорит?
– Спросите у них.
– Прокуроры вам подотчетны, они вам докладывают.
– Они говорят примерно, то же самое, что Сытник говорил о встрече с Порошенко. «Обсуждают законы». Мне это очень не нравится. Но его влияние на ГПУ, как меня учили в школе, «стремится к нулю».
Что оно ему дало? Вы об этом спросите!
– Хотите сказать, что ничего?
– Извините, но когда прокуратура накладывает аресты на объекты, несмотря на какие-то встречи для меня это лучший ответ, чем любое другое.
– У вас есть примеры, когда он договаривался о каких-то следственных действиях?
– У нас все есть (смеется).
Давайте не играть в эти игры. В любой стране любой депутат может встречаться вне очереди с любым чиновником. Я не могу этого запретить. Точно так же я не могу запретить журналистам встречаться с прокурорами.
– Вы с Грановским говорили о том, почему он встречается с прокурорами?
– Я ему сказал. Здесь было даже пару месяцев, когда ему запрещали входить в помещения… Учили. Все нормально.
«Думаю, что Порошенко должен чаще общаться с людьми»
– Поговорим о политике. Вы хоть и генеральный прокурор, но вас причисляют к команде президента. По этому поводу хочу спросить, Петр Алексеевич пойдет на президентские выборы?
– Петр Алексеевич точно пойдет на президентские выборы, и точно будет предлагать избрать его президентом для продолжения его миссии на главных функциях главы государства. Если вас интересует моя точка зрения о выборах, то я постараюсь ее дать, но перед этим хочу четко объяснить. Как генеральный прокурор я не имею права, агитировать за кого-то из кандидатов. Но оставляю за собой право давать оценку принципам, а не персоналиям.
– Как Петр Алексеевич планирует выигрывать? Его рейтинги сейчас неутешительные.
– Я могу говорить только о принципах. На президентских выборах мы должны говорить о том, кто будет лучшим главнокомандующим, лучшим руководителем внешней политики и лучше организует систему управления страной в европейском направлении.
Поэтому, насколько я понимаю, президент Порошенко будет апеллировать именно к тому, что он воплотил свою миссию по созданию армии, сделал серьезные шаги в направлении ЕС и НАТО, по стратегической смене системы управления страной.
Общество должно задавать вопросы кандидату в президенты относительно основных функций президента. Функции президента прописаны в Конституции. Быть человеком, который обещает большую пенсию, зарплату и меньшие тарифы – хорошо. Я «за», если для этого есть экономические основания. Но я хочу это слышать во время парламентских выборов от кандидатов в премьеры.
А на президентских выборах никакого изменения курса не нужно. Курс президента должен быть тем самым: полная государственная независимость, территориальная целостность, сильная боеспособная армия, вступление в ЕС и НАТО, уничтожение остатков тоталитаризма в управлении страной.
– Я правильно понимаю, что один из элементов стратегии Порошенко – четко объяснить людям, за что отвечает президент, и за что отвечает премьер-министр. Таким образом, размывается негатив…
– Смотрите, вы же ко мне пришли и спрашиваете, например, какого черта не сидит министр такой то. Я вам скажу: «Роман, там дверь, и если повернешь налево, там САП и НАБУ. Я не имею права этим заниматься». Точно так же, когда президента будете спрашивать, почему тарифы на воду или на газ увеличиваются или уменьшаются – это не его функция.
– Какой вы видите самый большой минус у Порошенко?
– Минус… Думаю, что президент должен чаще общаться с людьми. За последнее время я не слышу его диалога с людьми. Я ему об этом говорил, поэтому могу здесь повторить. В моем понимании президент – это в любом случае лидер. Он постоянно должен объяснять людям, где мы, почему так произошло, куда мы идем и как мы это сделаем.
– Вы даете президенту приятельские советы?
– У нас хорошие отношения, но моя политическая жизнь дает возможность давать ему прямые, резкие и порой неприятные советы. Вы знаете, что я люблю шутить… Должность генерального прокурора такая классная, что шутить можно безнаказанно. И говорить правду тоже.
– Прислушивается к вам?
– Думаю, да. Часто он дает аргументацию, которая меняет мою позицию. Я не оправдываю Порошенко, но конкретно президент, как должность, всегда имеет больше информации, чем мы все вместе взятые. Очень часто, когда я прихожу в Администрацию президента, заряжен негативом, я получаю информацию, которой просто не владею. Хотя, казалось бы, здесь я знаю достаточно.
– Мы видим свежие рейтинги – Порошенко четвертый, пятый… Он рефлексует на такие социологические исследования?
– Я не могу отвечать за него. Но я должен сказать одну вещь. Я не член избирательного штаба. Ни в одном заседании избирательного штаба я не участвую. Я не знаю, кто там руководитель штаба и его заместители, я никогда не буду заседать на всяких заседаниях, где обсуждают стратегию программы, организационные системы управления, лозунги и тому подобное.
– Относительно предвыборной стратегии Порошенко с вами советовался?
– Да, конечно.
– Что вы ему посоветовали для победы?
– Услышите еще (смеется).
– Ладно, тогда как опытный политик скажите: Петр Алексеевич может выиграть эти выборы?
– Конечно.
– Вы видите, как он их может выиграть? Что бы вы ему посоветовали?
– То, что я ему посоветую, не предполагается для публичного обсуждения (смеется). Я посоветовал ему пять пунктов, которые помогли бы ему изменить ситуацию – и в себе в первую очередь, и в пределах его компетенции. Точно так же я готов говорить о выборах с другими близкими мне по духу политиками. Я также мог бы посоветовать, что можно было бы сделать. В этом контексте, я например, встречаюсь с Яценюком, Кличко. Мы часто говорим о том, что происходит в стране. Где мы находим общее мнение, где-то не находим.
– Еще зимой вы говорили, что поддерживаете идею создания единой партии власти на базе «Удара», «Народного фронта» и БПП.
– Эта идея была в апреле. И в апреле она была похоронена.
– Почему?
– Придет время, будут мемуары, буду рассказывать. Но идея объединения центристских сил на базе одной партии, одного кандидата в президенты и одного кандидата в премьеры не выдержала обсуждений среди руководителей различных политических групп внутри власти.
– Назовите фамилии. В вашей работе как раз часто надо называть фамилии.
– Это же не уголовное производство. На самом деле на это не пошел ни Гройсман, ни Яценюк. В результате эта идея исчерпала себя. На данный момент она неактуальна.
– Чтобы Порошенко победить на выборах, ему категорически важно быть единым кандидатом от власти. Гройсман, Кличко, Яценюк готовы ли его поддержать на выборах?
– Думаю, что ему важнее заручиться поддержкой общества. Она не очень зависит от усилий политиков. Президенту надо коммуницировать с обществом напрямую. Ему не нужна поддержка руководителей политических партий. Ему нужна поддержка людей, он должен с ними общаться без посредников. Причем он умеет это, более того, у него есть огромное количество фактов.
– Но если вдруг Кличко или Гройсман пойдут на выборы, Порошенко не будет во втором туре, он туда банально не попадет.
– Это дискуссионная тема. Но зачем говорить о «если», когда Гройсман и Кличко ранее заявляли, что не будут участвовать в президентских выборах?
«Никакой войны с Гройсманом у меня нет»
– Последний вопрос относительно Порошенко и закрываем эту тему. Как он обгонит Тимошенко и Гриценко?
– Я не политолог и не хочу говорить о фамилиях. Я говорю о принципах. С моей точки зрения, мы выбираем президента с функциями, где у Порошенко есть достижения. Если он начнет об этом говорить с людьми, он может получить лучший результат. Это все, что могу сказать.
Как он это будет делать – не знаю, это проблема штаба, самого Петра Алексеевича. Как только придет время парламентских гонок, мы поговорим о другом. Я, например, как генпрокурор буду говорить о том, что говорю полгода. Пока что малоуспешно.
– Новую партию власти?
– Нет. О задачах правительства. Понимаете, ловить коррупционеров можно бесконечно, но надо закрывать источник основной коррупции. Я вижу три основных источника. Государственный сектор экономики – 3 500 государственных предприятий, из которых половина являются неприбыльными. Но это для государства. Для партийных хозяев, которые туда назначили свой менеджмент, все несут золотые яйца. Без приватизации мы никогда не покончим с системной коррупцией.
Позиция вторая – ресурсы. Вот информация о количестве выданных разрешений на пользование недрами и поступления средств, в госбюджет в период 14-17 лет. Знаете, сколько у нас состоялось открытых аукционов за эти годы? Всего 43. Это на все: на песок, на глину, на нефть и на газ. То есть из 2 213 выданных бланков лишь 43 прошли аукцион. Вот, где корни олигархов, которые фактически бесплатными лицензиями наполняют свои олигархические группы.
– Вы сейчас бросаете камень в огород правительства.
– Что значит бросаю? Я рассказываю о том, что пишу премьер-министру уже полгода. Есть еще третья позиция – это таможня. На сегодняшний день таможня гордится тем, что у них налоговая нагрузка за контейнер выросла с 7 до 8 тысяч. Только раньше была 14 тысяч. То есть контрабанда является одним из важных источников пополнения бюджета, а с другой – коррупции. К правительству есть множество вопросов, но у меня как генпрокурора главные эти три вопроса.
– Готовятся ли подозрения руководителям таможни?
– У нас масса дел по таможне. Но опять же, тут как в прокуратуре: нет, ни ангелов, ни демонов. У меня с Гройсманом общее видение, что с контрабандой надо бороться. Но у нас разное понимание, как бороться.
Закон о таможенном кодексе говорит, что на таможне могут находиться только таможенники – точка. На выезде, я двумя руками «за», контролируйте. Но если кто-то там внутри, закон лишает его любой возможности что-то делать. Это означает что? Что он просто символизирует новую «крышу», для меня это неприемлемо.
Вторая позиция, где мы не сходимся – я считаю, что за контрабанду должны отвечать те, которые за ее отсутствие получают зарплату. Это таможенники, они должны нести ответственность за то, что что-то оформили правильно или неправильно. Если за все отвечает СБУ, ГПУ, МВД, тогда на холеру мы имеем таможенников?
Вот вам конкретный пример. Совместная группа под процессуальным руководством ГПУ налоговой милиции ГФС в Одессе обнаруживает несколько десятков контейнеров, которые принадлежат к одной из четырех крупнейших контрабандистских структур – в данном случае Сердюка и Аминева. Сердюк когда-то работал в ГПУ, мы сократили его полгода назад, он где-то прячется по врачам, а Аминев его партнер.
Оказывается, что на Одесской таможне есть частный сектор. Туда на хранение завозят опечатанные контейнеры и ночью грузовики через центральные ворота Одесской таможни похищают эти контейнеры прямо под камеры. На Одесской таможне чудеса бывают часто, но такого еще не было. 34 контейнера общей стоимостью 150 миллионов гривен украли. Мы их нашли на «7 километре», на харьковской Барабашовке и в других местах.
Только одна проблема – мы нашли склады, где имущество хранится уже на 150 миллионов долларов, на которое нет никаких документов. Представьте себе 318 составов на «7 километре», в котором лежит 100 000 тонн ткани без документов. Мне некому предъявить претензию, потому что я не знаю, кто дежурил, когда это вывозили, я даже не знаю, кто был руководителем таможенного поста. Но это точно зона ответственности Одесской таможни. Поэтому руководство правительства и ГФС все-таки должны принять какое-то решение. Не может быть 100 тысяч тонн просто так вывезенными. Если руководителя таможни за это уволят – мы партнеры. Если нет – будем работать сами.
– У вас есть данные, что Гройсман и Продан, зарабатывают на таможне?
– У меня нет ни одного правонарушения, где подозревается премьер-министр. Никакой войны с премьером у меня нет.
– Об этом все говорят.
– Легенды о том, что я хочу быть премьер-министром, отменяем. По меньшей мере, до завершения президентских выборов – я генеральный прокурор Украины. У меня еще много не выполненной работы, чтобы я куда-то собирался.
С другой стороны, я считаю себя партнером Владимира Борисовича. Хотя бы политическим и государственным. Я к нему обращаюсь с письмами и хотел бы, чтобы реакция была не такая «а вы еще это докажите», а такая, как у госслужащего. Ну, если 100 000 тонн ткани вдруг появляется на складах без документов, кто-то же должен нести ответственность!
– Гройсман пойдет осенью в отставку?
– Это зависит точно не от меня. Я не собираюсь отвечать на этот вопрос. Если мы будем рассматривать любые дебаты о том, как навести порядок в стране, как метод сбивания кого-то с должности – мы обращаем это в «ток-шоу». Я говорю не о личности, я говорю о причинах.
Я говорю: сегодня в стране процветает контрабанда. Это факт? Владимир Борисович говорит: «факт». Я предлагаю такой-то метод борьбы, он говорит «нет, я выбираю другой». Хорошо, вы премьер-министр. При этом я обнаруживаю раз за разом огромные проблемы в работе таможенников.
Я его непублично призвал к смене команды на таможне. Теперь я делаю у вас это публично. Я считаю, что в стране, в которой три года нет руководителя таможенной службы, не может быть порядка на таможнях. Я считаю, что если сейчас назначили очередного исполняющего обязанности, то это ничего не решает. Потому что в тот же день, когда его назначили, на его таможни обнаружили миллионы «контрабаса».
– У вас, как генерального прокурора, есть претензии к Продану?
– Да, у меня есть претензии к Продану. Пока что я озвучиваю претензии к множеству случаев контрабанды, которые допустили его подчиненные. Но сейчас я работаю по делу, по которому у меня есть претензии к нему персональные. В тот момент, когда я получу достаточное количество доказательств, сделаю процессуальное решение. Говорю это раз и навсегда честно – это не означает рытье под Гройсмана.
Скажу откровенно, раньше именно Продан, с отчаянием рассказал мне, что «К» СБУ терроризирует товарно-экспортные операции субъектов. Я написал письмо Гройсману, и он постановлением Кабмина отменил разрешение, по которому СБУ имели доступ к любому контейнеру. Они его уже с февраля, если не ошибаюсь, не имеют вообще. Но сборы не прекратились. Все равно где-то 30% уходит в сторону.
Так было пока «К» СБУ могла зайти на таможню, и так осталось, когда они этого права не имеют. К сожалению, так остается, когда туда зашла полиция. То есть не в этом проблема.
С моей точки зрения, правительство сейчас должно восстановить юридическое лицо Государственной таможенной службы, второе – объявить конкурс, назначить человека, который имеет публичное доверие. Дальше надо так сработать, как сработала Национальная полиция, то есть набрать новую таможенную службу.
Я говорю, по крайней мере, о руководителях постов, пропустить их всех через конкурсы, через оценивание общественности. Четвертое – восстановить аналитические центры, которые просто пропали, и пятое – провести серьезную работу с известными всем контрабандистскими «семьями».
– Окружение Гройсмана воспринимает наступление на таможню, как вашу войну с премьером.
– Ну, перестаньте. Я с ним общаюсь на достаточно умеренных тонах и еще более откровенно, как сейчас с вами. Эту историю я ему рассказывал. Мы на эту тему общались не один и не два раза. Его ответ: «если поймаешь, пусть сидят».
Я считаю, что это часть ответа, ибо да, я поймаю. Честно говоря, я считаю, что уже поймал достаточно серьезную рыбу. Хотя это компетенция САП, поэтому я еще буду вынужден подключить своего загулявшего в отпуске заместителя. Но это лишь часть ответа. Вторая часть ответа должна быть – если есть очевидный результат бездействия подчиненных, значит, их надо заменить. Ситуацию нельзя менять полушагами. И я вообще не хочу вести разговор о том, кто чей.
«Я думаю над тем, чтобы принять участие в парламентской кампании»
– Юрий Витальевич, где вы видите себя после работы в Генеральной прокуратуре?
– В Украине (начинает сердиться). Вас почему-то интересует только, где я отдыхаю, а у меня есть классное событие, у меня внучка родилась. Я горжусь, что мои дети рождаются, учатся, работают, воюют и даже рожают.
– Вы планируете идти на парламентские выборы?
– Я думаю над тем, чтобы принять участие в парламентской кампании. Но до конца президентской гонки считаю уже невозможным, если конечно так решит президент или парламент, покинуть это кресло. Поэтому я сразу снимаю всякие разговоры, что я кандидат в премьеры, в президенты – не знаю, куда меня еще записывают.
– Вы остаетесь в команде Порошенко? Вы сами причисляете себя в команду президента?
– Я в команде президента Украины. Должность Порошенко называется глава государства. И еще – верховный главнокомандующий, а я старший лейтенант запаса. Он еще и человек, который внес мою кандидатуру (на назначение генпрокурором), дав мне кредит доверия и возможность достичь определенных результатов. С этой точки зрения я в команде действующего главы государства.
Но это не означает, что во время выборов я собираюсь каким-то образом использовать это для достижения им того или иного результата. Если вы обратили внимание, один из не последних кандидатов месяцев три-четыре назад объявлял, что вот уже завтра его придут арестовывать, будут терзать и все такое. Этот кандидат все говорил-говорил, так всех пугали… Я на это не пойду.
– Вы об Анатолию Гриценко говорите?
– Я не пойду на любые политически мотивированные открытия, или закрытия уголовных дел. Если вас интересует отдельно Гриценко, то вспомните, когда он работал министром обороны. Срок давности где-то десять лет. То есть этот срок уже исчерпан. Поэтому надо просто расслабиться и не думать о том, что можно набрать рейтинги в позиции «преследуемый властью».
Во время выборов я не собираюсь делать исключений ни для кого. Если есть основания привлекать к ответственности – пойдем, даже если они в команде власти. Если нет оснований – то не пойдем, даже если они в оппозиционной команде.
– Допускаете, что когда власть поменяется, вы снова можете оказаться на скамье подсудимых?
– Если изменится не только власть, но и принципы законности – все может быть. Я точно знаю, что если оценивать мои действия по закону, у меня нет преступлений. Я точно знаю, что в этот кабинет никто не пришел с деньгами за открытие, закрытие уголовных дел. Мои подчиненные точно знают, что откатов мне не носят.
Любые отрасли экономики я не приватизировал, не хватал, сыновей не делал миллиардерами. Если захотеть посадить по беспределу – это можно. Но тогда это будет означать смена всего. На этот момент я точно знаю, что ни я, ни моя семья не нажилась на этом посту, не использовала эту должность для попеременных обогащений. Однако если изменится весь подход и президент станет королем, или премьер станет канцлером – все может быть.
– При каких условиях вы готовы подать в отставку?
– Если в государстве будет принято явно неконституционное решение. Например, введение военного положения без предусмотренных Конституцией оснований лишь для удержания кресел.
– Такое обсуждалось?
– Я знаю, что есть горячие головы, которые носятся с этим планом. Я об этом сказал этим лицам и могу повторить публично. Если будут попытки ввести военное положение для того, чтобы отсрочить избирательный процесс, я буду считать это невозможным.
– Когда-то нечто похожее предлагал Турчинов…
– Не обсуждай фамилии. Давай обсуждать явления и причины. Моя позиция проста: выборы даже в условиях войны, которую мы ведем, являются священной коровой украинской демократии. Я человек, который был и во власти, и в оппозиции, никогда не допущу, чтобы процесс выборов был искусственно сдержанным. Если меня не услышат, в этой ситуации для того, чтобы доказать невозможность такого курса, я буду вынужден уйти в отставку.
Вторая вещь, что я не допускаю, что ко мне может быть обоснованное обвинение в коррупции, однако если кто-то из моих ближайших родных будет обоснованно обвиняемый в тяжких корупционных или других преступлениях, я также должен уйти в отставку.
Автор: Роман Кравец
Источник: Украинская правда
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.