В течение 2020 года наблюдался немалый отток инвестиций, но меры, предложенные властями, ситуацию не спасут, утверждают эксперты.
Чистый отток прямых иностранных инвестиций из Украины за январь – март 2021 года оценен в 301 млн. долларов, в том числе отрицательные реинвестированные доходы – в 141 млн. долларов, сообщает Нацбанк. И это только за первые три месяца текущего года. Что же касается 2020-го, то в течение прошлого года Украина недосчиталась 868 млн. долларов, об этом на своей ФБ-странице пишет член Совета НБУ Василий Горбаль.
Горбаль называет такую статистику «крупнейшим годовым оттоком» инвестиций в течение последних 20 лет. А экономист и финансовый аналитик Алексей Кущ, с которым пообщался «Главком», настаивает, что здесь уместно прилагательное «катастрофическим». Мол, такого провала еще действительно никогда не было. И на это есть как объективные, то есть не связанные с Украиной причины, так и те, за возникновение которых мы обязаны самим себе.
Плохо, даже там, где нас нет
Кущ напоминает, что падение инвестиций является проблемой, актуальной для всего мира. Конференция ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД), подводя итоги первой половины «коронавирусного» 2020-го, оценила вызовы пандемии в 0,6 трлн. долларов потерянных инвестиций за год.
Кроме потерь в процессе инвестирования наблюдаются и некоторые новые тенденции, объясняет аналитик. Это — решоринг, то есть возвращение производства в страну; регионализация – когда глобальные экономические союзы будут слабеть, а региональные развиваться; а также частичная диверсификация производства (имеется в виду уменьшение распределения задач).
Объясняя последнюю тенденцию, Кущ замечает: «Если раньше автомобиль собирался в нескольких странах, то сейчас в одной. Невеселые перспективы для инвестирования, но даже в таких условиях страны умудряются привлекать инвестиции».
Инвесторов всегда интересуют две вещи, говорит Кущ, и это – качественный человеческий капитал, то есть хорошо образованные кадры, и качественная цифровая и физическая инфраструктура. Есть и другие требования к стране-реципиенту, но с этих двух приоритетов начинается любое сотрудничество. Значит, это и есть первая задача для государства, которое хочет, чтобы в его экономику вкладывали средства.
Кроме того, продолжает он, «зарубежные инвестиции привлекают на базе национальной промышленной политики (НПП), а это своего рода дорожная карта или матрица, на которую смотрит инвестор и оценивает то, какие приоритеты имеет государство и какие отрасли оно планирует развивать – электронику, машиностроение или еще что-то».
Развивая НПП, государство, как правило, выбирает один из трех путей. Наращивает индустриальный потенциал, что характерно, к примеру, для Китая. Или ставит цель максимально сократить отставание от наиболее развитых стран – по этой модели идут Польша и Турция. Или активно занимается адаптацией национальной промышленности под последние технологические требования, то есть дает новые толчки для цифровой экономики, работает над искусственным интеллектом – этим занимается, например, Южная Корея.
«Государство должно подготовить условия для инвестиций, то есть для начала оно само должно много вкладывать в образование, науку, здравоохранение, чтобы люди были умными и здоровыми. Плюс развивать инфраструктуру. Также инвесторов интересует уровни защиты внутреннего рынка и его емкость. Им надо понимать, будут ли на этом рынке продаваться товары, которые будет производить инвестор, или эти товары задавит дешевый импорт», – говорит Кущ.
«В Украине не реализуется ни один из типов НПП, у нас даже министерства такого нет. Министерства экономики и сельского хозяйства, и благодаря чему, четко видно, как государство расставляет приоритеты. И все прекрасно понимают, что здесь, кроме аграрного бизнеса, ничего развиваться не будет. А аграрный бизнес уже контролируют местные игроки. Иностранный капитал сюда не зайдет. А думать, что это организуют инвестняни – наивно», – резюмирует эксперт.
Долгая история с открытым финалом
Между тем инвестор, упомянутый Алексеем Кущ, – еще не реализованный проект. Только в феврале этого года вступил в силу закон, который формализовал деятельность инвестиционных менеджеров, более известных как «инвестиционные няни». Но начнут они работу лишь через полгода — с 1 января 2022-го. И будут действовать в том случае, если в Украину зайдет крупный проект, который будет реализован в течение пяти лет, но не более. В этом случае инициатору такого проекта «выдадут» «няню», которая будет с ним все это время.
Так не рановато ли прятать идею инвестнянь?
Собственно, потребность привлечения в Украину инвестиций уже в значительной степени «заболтана». А потому и несколько она скомпрометирована — даже еще до вхождения в стадию реализации.
Вспомним историю этого вопроса, взяв хотя бы последние два года. 25 декабря 2019 года Владимир Зеленский обновил состав Национального инвестиционного совета при президенте Украины и назначил ее секретарем руководителя фракции «Слуга народа» Давида Арахамию. В состав Верховной рады также вошли спикер Разумков, тогдашний премьер Гончарук (которого впоследствии сменил Шмыгаль), несколько министров и другие представители власти.
Был среди членов Инвестиционного совета и грузинский реформатор Леван Варшаломидзе – человек из обоймы Михаила Саакашвили. Во времена президентства последнего Варшаломидзе руководил автономной республикой Аджария и, по словам Саакашвили, восстанавливал Батуми. В Украине, тем не менее, Варшаломидзе ничего не успел построить – в августе 2020-го он вернулся в Грузию, не имея, очевидно, намерения когда-либо вернуться на нашу родину реформ.
Последние месяцы перед отъездом Варшаломидзе руководил другим проектом, а именно – Офисом привлечения инвестиций, совещательным органом при Кабинете министров Украины. В нем он пробыл с мая и до конца лета 2020-го.
«Инвестняни – все: Леван Варшаломидзе, который отвечал у Зеленского за создание Офиса инвестиций, и свалил обратно в Грузию. Напоследок заявил, что ему надоело 5 месяцев работать без зарплаты, а также безрезультатные попытки хотя бы оформить помещение для ОИ. Ну и посетовал на сложность достижения каких-то эффективных договоренностей с Зеленским и Шмыгалем – одни разговоры и обещания», – написал по горячим следам в Фейсбуке политолог Алексей Голобуцкий.
Варшаломидзе уехал, а наши соотечественники продолжили воспринимать любые структуры, связанные с инвестированием, как приятную синекуру и классическое место «пересаживания» для амбициозных политиков, независимо от того, платят там официальную зарплату или нет. Так повелось еще со времен Виктора Януковича, когда функционировало Государственное агентство по инвестициям и управлению национальными проектами Украины.
Агентство это якобы вело ряд важных для Украины проектов – например, строительство LNG-терминалов, которое не было ни завершено, ни даже начато. Руководил учреждением Владислав Каськив, обвиняемый впоследствии в хищении средств на должности главы Государственного агентства по инвестициям. После Революции достоинства премьер Яценюк размышлял о том, что идею производства сжиженного газа неплохо бы возродить, но и эти разговоры не вылились в конкретные шаги.
А затем возник Национальный инвестиционный совет, созданный указом президента в 2014-м и отданный Петром Порошенко в управление главе его администрации Борису Ложкину. Ложкин надеялся на быстрые изменения и даже анонсировал участие в инвестиционной среде не абы кого, а самого американского инвестора Джорджа Сороса, а также генерального директора компании Unilever Пола Полмана, руководства азербайджанской компании SOCAR и др.
Сейчас же инвестиционный совет, а также и инвестиционный офис лелеют, очевидно, какие-то свои грандиозные планы, о которых широкой общественности, впрочем, мало что известно. Но, несмотря на все усилия – настоящие или мнимые – людей, которые занимались поиском и привлечением для Украины инвестиций, устойчивое основание для их получения так и не было обеспечено.
Потому что в цифрах для потенциального инвестора наша страна выглядит на сегодня так. По Индексу восприятия коррупции (CPI) мы заняли в прошлом году 117 место среди 180 стран мира, получив всего 33 балла из 100 возможных.
Что касается индекса экономической свободы, то здесь Украину отнесли к категории экономик «преимущественно несвободных» (mostly unfree), в результате чего имеем 126 место среди 180 стран. В этом же индексе, в номинации инвестиционной свободы Украина набрала всего 35 баллов из 100 возможных. И это уже данные текущего, 2021 года.
Есть, наконец, еще один рейтинг – от Doing Business-2020, который измерял прошлогодние позиции нашего государства в защите прав миноритарных инвесторов. Здесь Украина заняла 64 место среди 190 стран, что также не является значительным достижением.
Именно на этом фоне государство планирует развернуть скорую помощь от инвестиционных нянь, которые уже через полгода планируют встречать первых инвесторов. Если те, конечно, приедут в Украину.
Проблема на проблеме
Алексей Кущ отмечает, что идея «нянь» была скопирована с модели, которая действовала в 1960-1970-е годы в азиатских странах, куда приходили европейские инвесторы и ощущали растерянность в непривычных для себя реалиях.
«Тогда инвесторам были нужны персональные поводыри, потому что там было много бюрократии и тому подобное. В Украине же инвесторам нужны не проводники, а другое. Та же инфраструктура, то есть, чтобы были подъездные пути к заводу или фабрике, чтобы было подключение ко всем коммуникациям, цифровая инфраструктура, человеческие ресурсы или что-то еще. А для этого государство должно сначала вложить в своих людей», – еще раз подчеркивает Кущ.
Да и вообще «идея инвестирования была провальной, потому что принадлежала она авторству людей, которые вообще мало, что понимают в инвестировании и в том, как работает обращение глобальных инвестиций», – добавляет он.
Создание дополнительного декора в виде инвестирования проблему точно не решит, отмечает аналитик агентства MPP Consulting Павел Мельник.
«Что с того, что в какой-то стране будут в бубен бить и спектакли показывать, какие все хорошие? Если условия при этом совершенно неинтересны? Правительство начинает выжимать налоги из бизнеса, от этого пока все только разбегаются. Starbucks, например, к нам так и не придет, потому что зачем им это? В Китае есть города, где население приближается к 30 миллионам, а у нас вся страна – сорок. Из этих сорока миллионов половина точно никогда не будет покупать кофе в Starbucks, то есть условия крайне рискованные», – замечает он.
Мельник добавляет: «Выгодные инвестиции — это защищенные инвестиции. Плюс выгодные условия по налогам — по налогам на дивиденды и на выведенный капитал. Надо, чтобы они были четкие, понятные и более низкие, чем в большинстве стран Европы. В противном случае инвестиции не придут. Еще если бы у нас население было где-то в полтори миллиарда — тогда да, большой рынок позволяет зарабатывать, но с нашим рынком мы менее интересны, чем, скажем, соседняя Польша».
Там, где рынок незначителен, надо думать о других моментах, способных заинтересовать инвестора. «Например, если в стране можно сделать что-то дешевле, чем в Китае. Чтобы не завозить это «что-то» из Китая или из Индии. Сейчас на Львовщине и на Закарпатье работает японская компания Fujikura, которая изготавливает детали для автомобилей. Работает, потому что туда, где можно сэкономить на рабочей силе и на логистике, инвестор еще заходит. Потому что из Ивано-Франковщины в Германию можно быстрее и дешевле довезти товар, чем из Китая», – комментирует Мельник.
Эту мысль развивает и Алексей Кущ: «У инвестора в целом есть два варианта: либо открывать в стране свои магазины и продавать продукцию, которая была произведена в других странах, либо открывать здесь свое производство. Пока что максимум, чего мы можем достичь, это чтобы здесь инвесторы открывали торговлю и реализовывали товары, произведенные в других странах, где они выплатили зарплату и оплатили налоги».
Но наша проблема – не только в упоминавшейся выше инфраструктуре, в наличии / отсутствии квалифицированных кадров, и даже не в дешевизне производства. Проблема — в непреодолимой коррупции, из которой вытекают другие негативные моменты.
«Как и раньше, для инвесторов самой большой проблемой является судебная система, а именно отсутствие верховенства права. Как и раньше, главным шлагбаумом на пути денег в Украину руководят украинский судья и украинский сотрудник СБУ. Судебная реформа, настоящая судебная реформа, остается только в мечтах. Программа с МВФ саботируется. Ничего нового. Все как всегда», – констатирует колумнист и инвестиционный банкир Сергей Фурса.
«Отсутствие верховенства права приводит к тому, что украинские олигархи активно выводят дивиденды из страны. Нужна та же самая судебная реформа. И отстранение силовиков от экономики. Вот это — необходимое условие. Будет ли она достаточной? Для улучшения инвестиционного климата — да. Для резкого роста инвестиций в экономику – возможно, и нет, пока у нас такой высокий уровень бюрократии, регулирования и советская система трудовых отношений.
Не будет у украинской экономики конкурентных преимуществ до того момента, пока мы не сделаем максимально либеральными условия деятельности. Но в первую очередь необходимо создать необходимые условия, без которых деньги просто не придут», – замечает Фурса.
Поэтому, несмотря на многочисленные структуры, призванные решить проблему инвестиций, она остается неразрешенной, потому что ключ к решению — не в количестве инвестиционных советов, офисов или тому подобных структур. Ключ – в системном подходе, который предполагает отказ от репрессий бизнеса, от терроризирования его налогами и разрешительной документацией и др.
Автор: Наталья Лебедь
Источник: Главком
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.