В условиях глобализации мировой экономики международные миграции достигли беспрецедентных масштабов. Они относятся к наиболее весомым факторам развития человечества, вызывая кардинальные экономические, политические и социальные изменения. Влияние миграций на общественные трансформации находится в центре внимания зарубежной и отечественной науки.
Работы Е. Либановой, С. Пирожкова, А. Позняка, И. Прибытковой, А. Хомры и других посвящены обусловленным миграциям и изменениям возрастной и этнической структуры населения, уровней жизни, образования и занятости, накопления человеческого капитала и тому подобное.
В русле этих исследований в данной статье рассмотрены некоторые значимые социальные результаты международных миграций эпохи глобализации, возникновения новых общественных явлений, или наполнения новым содержанием тех, что существовали ранее.
Прежде всего, стоит отметить, что вследствие привлечения к перемещениям населения практически всех стран и регионов миграционные потоки отмечаются не только масштабностью, но и этническим, религиозным, культурным разнообразием, которое в последнее время заметно возросло.
Поэтому наиболее очевидным следствием интенсификации международных миграций является разнообразие этнического состава населения большинства стран мира, прежде всего индустриально развитых.
Благодаря миграциям в непосредственное взаимодействие вступают различные этнически-культурные группы, возникают серьезные вызовы, как для самих мигрантов, так и обществ приема.
Это особенно ощущается еще и потому, что для многих стран (в том числе и Украины) культурное разнообразие населения является новым явлением, ведь до недавнего времени они были в большей или меньшей степени гомогенными в этническом отношении, что, собственно, и полагалось в основу создания национальных государств.
В абсолютных величинах больше всего мигрантов, то есть лиц, родившихся в другой стране, проживающих в США (39 млн.), где они составляют 13% населения. В традиционно иммигрантских Канаде, Австралии, Новой Зеландии численность иммигрантов меньше (соответственно, 6,2 млн., 5 млн., и 900 тыс.). Однако удельный вес в населении больше. В течение последних 10 лет численность иммигрантов в США выросла на 40% (в 1996 году было 27,7 млн.), в Канаде — на 26% (1996 год — 4,9 млн.).
Среди европейских стран доля иммигрантов самая высокая в Люксембурге и Швейцарии: более трети и почти четверть населения. В основном это граждане других европейских стран. В Ирландии, Австрии, Германии, Швеции, Бельгии, Испании, Нидерландах, Греции и Великобритании удельный вес мигрантов превышает 10%.
Словакия и Чехия лидируют по доле иммигрантов среди центральных европейских стран (5,6% и 5,5% соответственно) благодаря наследию единого государства: в Чехии проживает значительное количество словаков, и наоборот. В то же время численность выходцев из других государств в этих странах постоянно растет.
Самые высокие в Европе темпы роста численности иммигрантов в течение последних 10 лет зафиксированы в Ирландии, где она почти утроилась (с 251,6 тыс. в 1996 году до 600 тыс. в 2006 году). Стремительно росло количество иммигрантов в Великобритании — на 49% (с 4,1 млн. в 1996 г. до 6,1 млн. в 2006 г.).
Этнический состав иммигрантов в той или иной стране обусловлен, прежде всего, историческими связями, колониальным прошлым и практикой вербовки иностранной рабочей силы. Поэтому в Германии и Австрии преобладают выходцы из центральных европейских стран, бывшей Югославии и Турции. Во Франции больше всего иммигрантов из Северной Африки. А для Великобритании важным регионом происхождения прибывших лиц являются Индия и Пакистан.
Интенсификация и разнообразие миграционных перемещений последнего времени оказались в том, что кое-где возникли этнические общины иммигрантов, которые происходят из стран, ранее практически ничем со странами назначения не связанных. Например, многочисленная община украинцев образовалась в Португалии, поляков – в Ирландии и Великобритании.
Напомним, что современные миграции характеризуются весомым сегментом временных, вращающихся перемещений. Поэтому количество людей, которые в определенный период своей жизни находились (работали, учились) за границей и, таким образом, приобрели (привнесли) черты других культур, значительно превышает численность лиц, которые на данный момент проживают не в тех странах, где они родились.
Стоит отметить также, что заметной является роль иммигрантов в обеспечении не только механического, но и естественного прироста населения стран назначения. Так, в Люксембурге 49% рождений приходится на женщин-иноземок, в Швейцарии – 22,5%, Австралии – 23,2%, Англии – 15%.
Это означает, что еще быстрее, чем собственно иммиграция, растет количество лиц, у которых хотя бы один из родителей является иммигрантом, то есть принадлежит к другой культуре, что крайне важно в контексте усиления этнического разнообразия.
В условиях массового прибытия чужеродного населения, являющегося носителем отличных взглядов, традиций, языка и т.п., обеспечить гармоничное развитие общества становится все труднее.
Местное население стран назначения, воспринимая мигрантов как ”других», часто относится к ним с подозрением, по крайней мере, в первый период после прибытия. С иммиграцией ассоциируется ряд угроз: от утраты национальной самобытности до терроризма. Соответствующие настроения эксплуатируют праворадикальные политические силы.
Исследования, которые проводились во многих странах мира, подтверждают, что увеличение этнического разнообразия населения негативно сказывается на национальном единстве, ослабляет социальные связи, которые цементируют общество. Это проявляется в уменьшении доверия граждан к властям, к средствам массовой информации, в ограничении общения по месту жительства и возникновении подозрения к окружению, а в крайних случаях – конфликтов.
Вместе с тем серьезные ученые неоднократно подчеркивали, что конфликтные ситуации, даже прямое противостояние, связанное с общинами иммигрантов, имеют не этнический, а социальный характер. Соответственно, пути их решения нужно искать не столько в области межэтнических отношений, сколько социального взаимодействия различных слоев общества.
В частности, комментируя события осени 2005 года в окрестностях Парижа, французские авторы ставили их в один исторический ряд с событиями 1789, 1848, 1870, 1968 годов, то есть величайших социальных потрясений, которые пережила Франция, подчеркивая, что движение иммигрантской молодежи было обусловлено социальными, политическими, а не этническими требованиями.
Такой подход к вызовам миграционного разнообразия представляется более адекватным современным реалиям. Он предполагает учет глубинных социальных сдвигов, обусловленных международными перемещениями населения, вместо достаточно однолинейной этнокультурной или парадигмы цивилизации, и, очевидно, является более конструктивным, чем апелляция к хрестоматийному выражению «Запад есть Запад, а Восток есть Восток, и с места им не сдвинуться».
В этом же русле находятся и рассуждения других исследователей, считающих, что в научной литературе, посвященной социальным изменениям, происходящим под влиянием миграции, обычно говорилось о том, насколько успешно общество приема интегрирует (ассимилирует) иммигрантов, другими словами, насколько прибытие иностранцев влияет на сеть местных социальных связей, накопленный социальный капитал.
Однако иммигранты не только разлаживают более древние системы доминирования, но и трансформируют социальные, экономические, управленческие институты страны пребывания.
Благодаря чему формируется капитал разнообразия (diversity capital), то есть способность социальной системы к открытости, инкорпорации многих новых групп, в частности, иммигрантов, что является залогом ее устойчивого развития в условиях глобализации, чрезвычайно ценным инновационным ресурсом.
Своим возникновением этот ресурс обязан «транснационализму» (transnationalism), то есть формированию, благодаря значительной интенсификации разнонаправленной и разнохарактерной международной мобильности, не разделенного государственными границами социального пространства, на котором прочные и устойчивые социальные связи связывают людей, формально принадлежащих к различным сообществам, организованным в форме национальных государств.
В отличие от предыдущего периода, когда миграция ассоциировалась с переселением для постоянного проживания, революция в средствах транспорта и связи обеспечила реальную возможность работать в одной стране, однако иметь дом, семью в другой, осуществляя постоянные перемещения между ними.
Даже в случае переселения за границу для постоянного проживания, современные средства коммуникации позволяют мигрантам поддерживать тесный и постоянный контакт с домом.
В результате все больше и больше людей, физически находящихся в одной стране, идентифицируют себя с другой или в равной степени связаны с обоими или даже с большим количеством государств.
С одной стороны, транснациональное социальное пространство является продуктом массовой международной миграции, а с другой, – оно оказывает обратное влияние на ее объемы и характер. С его формированием дистанция между странами происхождения и назначения как будто уменьшается, поскольку технические возможности и удешевление транспортных и коммуникационных услуг позволяют мигрантам постоянно контактировать и гораздо чаще посещать семью.
Эти обстоятельства, а также некоторый прогресс в обеспечении свободы передвижения, проявляющийся в ряде межгосударственных двусторонних и многосторонних договоренностей, приводят к все большему распространению циркулярных (circular) миграций, то есть таких, когда мигранты многократно перемещаются между двумя или более государствами, вместо переселения для постоянного проживания.
Циркулярная модель международной миграции позволяет максимизировать заработки в странах, где они выше, тратя их на родине, где жизнь обычно дешевле, сохранить семейные и другие социальные связи, избежать болезненного и длительного процесса приживаемости в иноязычной, иностранной культурной среде.
В то же время это означает, что мигранты значительно меньше, чем в предыдущий период, настроены на воссоединение семей за границей, что было основным источником увеличения иммиграции в развитые страны ранее. Таким образом, формирование транснационального социального пространства приводит к уменьшению удельного веса переселенческих миграций за счет распространения циркулярных.
Признаками «транснационализма» является ряд типичных для современного мира явлений:
1) возникновение зарубежных диаспор, тесно связанных с материнскими нациями многочисленными социальными связями;
2) увеличение числа людей, имеющих не одну, а две, даже больше этнических национальных идентичностей;
3) миксация культурных элементов, взаимопроникновение культур благодаря глобальному распространению информации через мировые масс-медиа;
4) глобальное движение капитала, олицетворяемое в транснациональных корпорациях и сопровождающееся формированием целого слоя их работников, специалистов и менеджеров, карьера которых может быть связана со многими странами мира;
5) глобализация финансов в форме переводов заработков мигрантов на родину, значение которых как источника дохода для развивающихся стран постоянно растет;
6) усиление транснациональной политической активности неправительственных и международных организаций, других игроков гражданского общества;
7) возможность конструирования, независимо от места физического пребывания, еще и виртуального присутствия, или и участия (например, в выборах) лица или институции благодаря интернету, мобильной связи, спутниковому телевидению и т.д.
В процессе транснационализации социального пространства важное место занимают переводы мигрантов, объемы которых, по данным Всемирного банка, достигли в 2008 году 283 млрд. США (только по официальным каналам), что на 6,7% больше, чем в 2007 году. Суммы переводов давно превышают финансовую помощь развивающимся странам, по размерам сопоставляемые с прямыми иностранными инвестициями.
Например, по оценкам Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), Китай получает 45% всех иностранных инвестиций от 30-40 млн. китайцев, проживающих в 130 зарубежных странах.
Основное значение переводов заключается в повышении уровня жизни домохозяйств мигрантов, уменьшении бедности. Положительно влияют они на развитие экономики: обеспечивают дополнительные инвестиционные ресурсы, которые, даже потраченные на потребление, стимулируют производство благодаря мультипликационному эффекту.
Подсчитано, что на каждый доллар переводов приходится прирост отечественного производства стоимостью в 2 доллара. В научной литературе это описывается формулой пяти «Т», включающей трансферты, транспорт, туризм, телекоммуникации, торговлю, то есть сферы, развитие которых ускоряется из-за спроса мигрантов, что, в свою очередь, способствует развитию всей экономики.
Следует также подчеркнуть антициклический эффект переводов, особенно важный в условиях мирового финансового кризиса. Частные трансферты остаются относительно стабильными даже в языках экономического спада. Поэтому, по прогнозу Всемирного банка, уменьшение объемов поступлений от мигрантов в развивающиеся страны в 2009 году будет значительно меньше, чем сокращение потоков частного и официального капитала (лишь на 0,9%, и при худшем сценарии – не более чем на 6%).
Отдельно надо упомянуть о коллективных переводах, которые аккумулируют значительную денежную массу транснациональных сообществ и направляются на развитие регионов происхождения, прежде всего, развитие инфраструктуры, здравоохранения, образования и тому подобное.
Например, от мексиканских землячеств за рубежом, которых только в США насчитывается более 600, ежегодно для реализации социально значимых местных проектов на родине поступает, по оценкам, до 60 млн. долларов.
Эффективность коллективных переводов возрастает в случае государственной поддержки. Так, с 1993 года в Мексике действует программа, которая получила название «три к одному», когда на каждый доллар коллективных переводов добавляется один доллар из государственного бюджета, один – из бюджета штата, еще один – из муниципального бюджета.
Имеют значение не только денежные, но и так называемые социальные трансферты, то есть идеи (в том числе относительно демократии, здорового образа жизни, гендерных ролей, прав человека и самоорганизации гражданского общества), модели поведения, идентичность и межчеловеческие связи, которые могут использоваться как социальный капитал, который мигранты экспортируют на родину.
Особенно ценными являются переданные на родину научно-технические знания, накопленные в диаспоре. Приведем пример Индии.
Высококвалифицированные индийцы, которые работали менеджерами транснациональных корпораций, способствовали развитию сферы высокотехнологичного производства на родине: 19 из 20 ведущих индийских компаний по производству программного обеспечения были созданы или управлялись выходцами из диаспоры.
Развитие отрасли позволило открыть 400 тыс. новых рабочих мест, получить прибыли, превысившие 6 млрд. дол. США в год. Страна начала превращаться из экспортера инженерно-технических работников в экспортера высокотехнологичных товаров и услуг.
Под этим углом зрения несколько иначе выглядит проблема «оттока мозгов». Без сомнения, для некоторых развивающихся стран она стоит крайне остро: по подсчетам специалистов, более половины образованных выходцев из стран Карибского бассейна проживают в США, за границу эмигрировали до 40% образованных турок и марокканцев, 10% мексиканцев, в т. ч. 30% тех, кто имеет докторскую степень.
Особенно быстро теряет интеллектуальные ресурсы Африка, вследствие чего не только ухудшаются перспективы экономического развития, но и замедляется формирование среднего класса, а, следовательно, внедрение демократических принципов и социальной стабильности.
Вместе с тем с миграцией квалифицированной рабочей силы связаны и положительные эффекты для стран-доноров: мигранты могут приобрести за рубежом новые знания, профессиональные связи, которые в случае возвращения на родину используются для развития. Даже уезжая надолго, они остаются ценным ресурсом для своих стран как инвесторы, носители нового опыта, организаторы делового или культурного сотрудничества между государствами.
Благодаря распространению циркулярной модели миграции, по мнению ряда исследователей, есть основания говорить о том, что отток мозгов «постепенно приобретает характеристики» циркуляции мозгов, которая способствует развитию страны происхождения.
Однако такая трансформация не происходит автоматически и требует значительных усилий, как со стороны страны происхождения, так и назначения мигрантов, упорного сотрудничества между ними.
И денежные, и социальные трансферты являются следствием прочной связанности между мигрантами, находящимися за границей, и их родными и близкими на родине. Однако они не только существуют благодаря трансграничным социальным связям, но и их создают, расширяют и разнообразят.
При таких условиях возрастает значение диаспор, которые из этнических объединений, занимающихся сохранением национальных традиций мигрантов в чужеродном окружении, превратились в важные социальные, культурные и экономические организмы современного мира, играют важную роль в развитии и страны происхождения, и страны пребывания, взаимоотношений между ними.
Некоторые исследователи характеризуют диаспоры как транснациональные сообщества, то есть новые типы социальных образований, формирующихся в транснациональном социальном пространстве, и считают этот термин более подходящим. Именно он использовался в докладе Генерального секретаря ООН на первой в истории сессии Генеральной ассамблеи, посвященной международным миграциям как фактору глобального развития.
Другие авторы считают, что не все диаспоры носят транснациональный характер, однако согласны с тем, что транснациональные сообщества, безусловно, формируются в рамках диаспор. Несмотря на различные определения, нет сомнений, что и количество, и состав диаспор, которые, конечно, существовали и раньше, значительно пополнились вследствие массовости миграционных перемещений последних десятилетий.
Иногда диаспорам, особенно тем, которые поддерживают постоянные связи со страной происхождения, самоидентифицируются с ней, вменяют создание препятствий успешной интеграции вновь прибывших в общество страны пребывания.
Ведь меньшинства иммигрантского происхождения, даже в третьем поколении по прибытии, часто характеризуются более низким, чем у коренного населения, уровнем занятости и образования, худшими жилищными условиями и анклавным расселением, низкой социально-экономической мобильностью. Они живут, так сказать, в «параллельном мире», в отдельных районах, где господствует другой язык, есть свои магазины, школы, места отдыха.
Вместе с тем исследования доказывают, что, как это ни парадоксально, прочные связи в рамках этнической группы выступают важной составляющей интеграции в общество страны приема, поскольку они облегчают болезненный процесс адаптации к новым условиям, обеспечивают мигрантам ощущение защищенности и уверенности, что упрощает достижение ими успехов в новом обществе.
Помимо прочего, взаимопомощь членов этнических общин освобождает принимающее общество от дополнительных затрат на обустройство прибывших. Отсюда вывод о необходимости использования потенциала диаспор при налаживании сотрудничества и диалога между местным населением и иммигрантами.
Что же касается страны происхождения, социальное значение диаспоры заключается в том, что она может играть важную положительную роль в развитии благодаря денежным переводам, обеспечению социальной сети, через которую на родину попадают инвестиции, знания и идеи.
Социальные связи диаспоры могут использоваться для налаживания экспорта товаров, произведенных на родине, то есть развития международной торговли, которая, в свою очередь, придает дополнительный импульс экономике.
Так, спрос мигрантов привлекает импорт в страны пребывания из стран происхождения. По подсчетам ученых, десяти процентный рост численности иммигрантов увеличивает экспорт в страны происхождения на 4,7%, а импорт из них – на 8,3%.
Помимо экономической, диаспоры играют и политическую роль, сильные диаспоры организуют мощное лобби, выступающее проводником интересов страны происхождения за рубежом. Достаточно вспомнить роль еврейской или армянской диаспор в отстаивании интересов соответствующих стран.
Потенциал диаспоры находит все более широкое признание. Правительства некоторых стран активно привлекают их для решения не только экономических, но и политических вопросов.
Избирательные кампании таких стран, как Мексика, Доминиканская Республика и др., значительное количество выходцев из которых проживают в США, происходили не только на собственной, но и на американской территории. Эти страны, а также Бразилия, Колумбия, Коста-Рика, Эквадор, Сальвадор, Перу, Панама, Уругвай ввели определенные формы двойного гражданства.
Так, страны Латинской Америки заключили между собой, а также с Испанией и Португалией, двусторонние соглашения, предусматривающие сохранение первичного гражданства при натурализации в другом государстве, являющемся стороной договора.
В Конституцию Мексики 1998 году внесены поправки, по которым гражданин ни при каких обстоятельствах не может быть лишен мексиканского гражданства, даже если он приобрел гражданство другого государства.
Более того, лицам мексиканского происхождения, потерявшим гражданство своей страны, приобретя другое, по большей части американское, было предоставлено право, восстановить его. Путем признания двойного гражданства пошел и ряд других государств, в частности, с 2001 года оно допускается Австралией, стало фактом в Канаде, США, Германии и т.д.
В Бразилии и Мексике граждане, проживающие за границей, участвуют в выборах, а колумбийцы могут избирать своих представителей в законодательный орган на своей родине. В результате поправок к Конституции 2001 года 2,7 млн. итальянским эмигрантам удалось избрать 6 сенаторов и 12 членов нижней палаты итальянского парламента. Аналогичными правами пользуется многочисленная португальская диаспора.
Таким образом, в результате миграции государство все чаще рассматривается не как территориальное, а как социальное единство.
Исчезает правило, которое раньше казалось непреложным, согласно которому индивид должен был быть гражданином только одного государства-нации, а государство всячески препятствовало размыванию четких рамок отношений между ним и гражданином, то есть института гражданства, предотвращая двойное (множественное) гражданство.
В целом на сегодня, в ответ на распространение транснационализма, более половины государств мира в той или иной степени признает и допускает двойное (множественное) гражданство.
Благодаря развитию диаспор формируются миграционные сети, по которым движется большинство современных мигрантов. Люди направляются преимущественно туда, где могут рассчитывать на использование социального капитала, то есть поддержку родственников, друзей, которые могут помочь в осуществлении переезда (одолжить средства, обеспечить официальное приглашение, что является основанием для оформления визы, предоставить необходимую для переезда информацию).
А также, что особенно важно, в обустройстве в стране назначения (предоставить первое жилье, подыскать работу, помочь в оформлении документов на пребывание и т.д.).
Под определение социальных сетей подпадают также многочисленные посредники, агенты по трудоустройству, миграционные адвокаты, транспортные компании и конторы по найму жилья или переводу денег на родину. Вся инфраструктура миграции, которая существует и в правовом поле государств, и вне его, в полулегальных, а то и откровенно криминальных формах (переправщики нелегальных мигрантов и торговцы людьми).
Все это дало основание говорить о миграции как о разветвленном международном бизнесе, имеющем значительный бюджет, создающем сотни тысяч рабочих мест по всему миру, управляемом рядом лиц и организаций, каждая из которых заинтересована в его развитии и стремится достичь собственных коммерческих целей.
Миграционные сети имеют большое социальное, психологическое, культурное, религиозное, экономическое значение для развития миграционного процесса. Они влияют на его интенсивность, направление и состав. Благодаря ним объективно обусловленные разницей в уровнях жизни, заработка, личной и общественной безопасности миграции могут отклоняться от траектории своего развития, существовать даже тогда, когда материальные стимулы к переезду незначительны или и вовсе отсутствуют.
При тех же обстоятельствах миграционные перемещения возникают между странами, никакими другими связями не соединенными. Например, по мнению португальских специалистов, решающей для развития трудовой миграции из Украины в Португалию была деятельность украинских туристических фирм, которые поощряли и организовывали перевозки рабочих.
Функционирование миграционных сетей в целом, и миграционного бизнеса в частности, не только приводит к трансформации логики миграционных процессов, но и значительно усложняет их регулирование, что часто не учитывают государственные и межгосударственные структуры. Они в основном применяют устаревшие административные схемы не осознавая, что государство как таковое фактически утратило монополию на контроль над межгосударственными перемещениями населения.
Хотя международная миграция происходит между странами, однако в рамках отдельных государств иммигранты размещаются неравномерно. Соответственно, влияние прибытия чужеродного населения наиболее заметно, где его концентрация наибольшая.
В связи с этим необходимо упомянуть о так называемых „глобальных” или „мировых” городах (global cities), прочно инкорпорированных в мировую экономику, возникновение которых происходило одновременно с нарастанием масштабов и разнообразием международных перемещений и непосредственно с ними связано. Глобальных городов на планете насчитывается примерно 40.
Здесь расположены штаб-квартиры транснациональных корпораций, офисы международных организаций, ведущие торгово-финансовые учреждения и, соответственно, крупнейшие международные аэропорты, отели и тому подобное. Именно в них концентрируется глобальная элита высококвалифицированных специалистов, менеджеров, предпринимателей.
В то же время этим городам присущ рынок труда со значительным сегментом низкооплачиваемых и не престижных рабочих мест в обслуживании, которые непривлекательны для местного населения и требуют многочисленных рабочих рук менее квалифицированных мигрантов. Поэтому в глобальных городах процент иммигрантского населения постоянно растет.
Прибытие мигрантов, очевидно, оказывает положительное влияние на развитие крупнейших метрополий. Дезурбанизация, отток городского населения из крупных городов в пригороды, наблюдавшаяся в индустриально развитых странах в 60-70-е годы прошлого века, была приостановлена в значительной степени вследствие роста иммиграции. Определенные группы мигрантов, поселившиеся в депрессивных городских районах, способствовали их восстановлению и расцвету.
Вместе с тем в глобальных городах росла социальная напряженность, что обусловлено не только концентрацией мигрантов в них, но и тем, что именно здесь наиболее многочисленными являются беднейшие представители местного населения.
Эта категория местных жителей (а также недавних иммигрантов, занимающих более низкие ступеньки на социальной лестнице) испытывает конкуренцию со стороны вновь прибывших на рынке труда малоквалифицированной рабочей силы и на рынке дешевого жилья. Поэтому именно эти слои наиболее враждебно относятся к иммигрантам, являются социальной базой для радикальных группировок антииммигрантского националистического толка.
Усиление социальных вызовов связано и с такой чертой современных международных миграций, как меньшая селективность.
Поскольку переезды стали легче осуществляемыми, в них участвуют более широкие слои населения, чем раньше, представители разнообразных гендерных, возрастных, религиозных, социально-экономических и культурных групп. В том числе, к миграции прибегают менее обеспеченные, менее образованные, хуже информированные лица, которые раньше не могли бы осуществить переезд.
В регулировании миграционных перемещений ведущими государствами назначения происходит определенная «бифуркация». Так, высококвалифицированные мигранты пользуются льготами, что обусловлено потребностями экономики постиндустриального общества, где интеллект превращается в основную движущую силу. В результате, на протяжении последних десятилетий среди иммигрантов в ЕС удельный вес лиц с высшим образованием вырос с 15% до 25%, а в США – с 25% до 30%.
Большинство стран-реципиентов пытаются сдержать иммиграцию неквалифицированных лиц. Последние либо прибегают к нелегальным перемещениям со всеми производными их последствиями для своего положения, либо (и) сталкиваются со многими препятствиями при обустройстве и интеграции в обществе приема, оказываясь на его маргиналах.
В таких условиях социальные вызовы, обусловленные миграциями, связаны не столько с этнической диверсификацией, а, прежде всего, социальным расслоением, особенно заметным среди более бедных слоев эмигрантского населения, представители которых демонстрируют больше культурных различий вследствие меньшего включения в принимающее общество.
В этом контексте со значительными социальными рисками связана миграция женщин, которые все активнее участвуют в международных перемещениях и составляют практически половину миграционных потоков.
Феминизация превратилась в характерную черту современной миграции благодаря структурным изменениям в мировой экономике, а именно, быстрому росту индустрии услуг, которая на сегодня обеспечивает до 2/3 рабочих мест, а в некоторых странах, даже больше (89% ВВП в Гонконге создается в сфере услуг).
Следовательно, потребности в женской рабочей силе, преимущественно неквалифицированной, растут, однако все в меньшей степени удовлетворяются за счет местного населения (женщины в развитых странах активно выходят на рынок труда, однако претендуют на более престижные и выше оплачиваемые рабочие места). Вместо этого среди работников в сфере общественных и домашних услуг преобладают женщины-иностранки в сфере развлечений.
Вследствие специфики сфер занятости, женщины-мигранты часто попадают в неформальные, „теневые”, даже криминальные сегменты рынка труда. Они чаще остаются в изоляции в обществе приема, что имеет неблагоприятные последствия, как для психологического состояния, так и защиты трудовых прав, работают в тяжелых условиях, имеют ненормированный рабочий день, подвергаются риску не только трудовой, но и сексуальной эксплуатации.
«Черных людей на черных работах» часто характеризуют как этнический субпролетариат или этнический класс (ethclass), который образовался в развитых странах в результате иммиграции.
Сочетание классовых и этнических признаков наблюдалось и раньше (например, господствующий класс империй), однако современный этнический класс, по одному из определений, является результатом «систематической и стабильной комбинации материального классового положения на самом низком уровне и специфических культурных характеристик», базой для его возникновения является устойчивое социальное исключение вследствие этнического происхождения.
Самоосознание этнического класса придает классовой борьбе новое дыхание (что, в частности, продемонстрировали уже упомянутые выше события осени 2005 года в Париже), когда классовые требования дополняются этническими и конфессиональными.
В контексте социальных последствий миграции эпохи глобализации концепция этнического класса получила развитие в недавно предложенном исследователями термине «глобальный класс», или, точнее, «глобальные классы» (global classes), что указывает на социально-экономическую неоднородность состава этой группы населения.
Основную часть «глобального класса» составляют руководители и специалисты транснациональных корпораций, международных организаций, государственные служащие, работающие в сфере международных отношений.
Благодаря международным договоренностям они пользуются привилегиями при пересечении государственных границ и являются наиболее мобильной группой населения планеты. Однако, передвигаясь из одной страны в другую, они испытывают потребность в услугах так же стандартизированных домашних помощниц, нянь, другого обслуживающего персонала. Так формируется вторая, не привилегированная часть «глобального класса».
Обусловленные влияниями современных миграций на социальное развитие вызовы требуют от правительств целенаправленных действий в сфере включения иммигрантов в общество и обеспечения таким путем его бесконфликтного развития и социального согласия.
Этим объясняется значительное внимание, уделяемое политике интеграции иммигрантов, рассматриваемой как непременный элемент миграционной политики развитых государств, как обязательное условие использования положительного потенциала миграций.
Интеграция (включение, инкорпорация), согласно современному пониманию и политическим решениям, в частности, на уровне Европейского Союза, является обоюдным процессом, предусматривающим не только приспособление мигрантов к обществу приема, но и трансформацию общества страны пребывания в ответ на рост этнического разнообразия населения.
Общие базовые принципы ЕС в этой сфере, утвержденные Европейским Советом в 2004 году, сводятся к следующему:
интеграция — это динамичный процесс взаимного согласия между иммигрантами и жителями стран-членов; иммиграция предполагает уважение основных ценностей ЕС;
трудоустройство является ключевым условием интеграции и решающим условием обеспечения участия иммигрантов в обществе, их вклада в общество и очевидности этого вклада для других его членов;
базовые знания языка, истории, структуры общества приема необходимы для интеграции иммигрантов, а создание условий для того, чтобы они приобрели эти знания, крайне важно для успешной интеграции;
образование имеет решающее значение для подготовки иммигрантов, особенно их потомков, к более активной роли в обществе;
доступ иммигрантов к общественным учреждениям и услугам наравне с местными жителями является существенным базисом интеграции;
взаимодействие между иммигрантами и гражданами — фундаментальный механизм интеграции; разнообразие культур и религий, гарантированное хартией фундаментальных прав, должно обеспечиваться, если это не противоречит другим правам или национальному законодательству;
участие самих иммигрантов в демократическом процессе и в формировании интеграционных политик, особенно на местном уровне, способствует интеграции;
включение вопросов интеграции в отраслевые политики на всех уровнях – важная составляющая в формировании политики интеграции, ее реализации.
По мнению ряда авторитетных исследователей, наиболее подходящей современным реалиям моделью интеграции является много культурность, официально декларируемая в Канаде и Австралии, также в таких европейских странах, как Великобритания, Нидерланды, частично Швеция и другие страны Скандинавии.
Она предполагает сохранение иммигрантскими меньшинствами отличительных этнических национальных черт, с одной стороны, и готовность большинства населения воспринять и даже поощрить культурное разнообразие, приспособить к нему свои общественные институты, с другой.
Стоит подчеркнуть, что в много культурном обществе толерантное поведение населения, как и толерантность государственных и других учреждений, не является продуктом личных качеств, воспитания, или регламентирующих правил, а имеет вполне прагматичный характер, следует из общей для всех разнообразных групп общества заинтересованности в общественном согласии и поступательном развитии.
Таким образом, в глобальном мире, наряду с увеличением объемов и разнообразием моделей международных перемещений, влияние международной миграции на социальные преобразования постоянно усиливается. Причем это происходит объективно, независимо от экономической конъюнктуры, миграционных политик отдельных государств или международных договоренностей между ними.
Под влиянием миграции разнообразится этнический состав населения, значительным изменениям претерпевает его социальная структура, характер социальных связей.
Социально-этническое разнообразие, являющееся результатом международных перемещений, растет во всех современных обществах и является не только объективной реальностью, но и неотвратимой тенденцией. Обеспечить общественную гармонию в таких условиях становится все сложнее.
Однако, в то же время, растущее разнообразие человеческих сообществ является важным фактором, усиливающим их жизнеспособность и креативность, способствующим поступательному развитию. Это, в частности, убедительно доказывает опыт таких стран, как США, Канада, Австралия.
Хотя в первый период после прибытия иммигрантов разнообразие состава населения негативно влияет на гомогенность общества и уровень накопленного в нем социального капитала, однако только до тех пор, пока не создается новая идентичность. Она основанная на неоспоримых общих и для местного населения, и для прибывших лиц ценностях, таких как верховенство закона, права человека, не дискриминация на основе расы, национальности, пола, возраста и т.д.
Как гласит история традиционных иммиграционных стран, каждая новая волна иммиграции, например, ирландская, еврейская, итальянская, на первом этапе демонстрировала активную религиозность, верность традициям, сплачиваясь вокруг общих верований и этнокультуры и ища в них основы своего бытия в чужом окружении.
Современная активизация мусульманской религиозности в Европе происходит по той же схеме. Однако историкам иммигрантских общин в США и Канаде известно, что определенная их обособленность, проявляющаяся, например, в преобладании браков, заключаемых внутри этнической или религиозной группы, тесных связях со страной происхождения, является ограниченной во времени и характерной, как правило, для одного — двух поколений.
Со временем из-за тысяч и миллионов личных взаимодействий между мигрантами и местным населением меняются мигранты, а в той же степени меняется и принимающее общество. Постепенно формируется новая идентичность, что неоднократно уже происходило в истории.
Хотя масштабы миграции иностранцев в Украину не сопоставимы с объемами миграционных потоков в развитых государствах, привлечение к общемировым процессам, в том числе и миграционным, имело за следствие увеличение количества иностранцев, прибывающих или транзитом направляющихся через территорию Украины.
В то же время сотни тысяч украинцев, выходцев из Украины других национальностей смогли вернуться на историческую родину, миллионы сограждан получили возможность выезжать на работу или учебу, для постоянного проживания за границу, значительным было движение этнических меньшинств в направлении материнских наций.
Все это сказалось на структуре населения. По данным первой Всеукраинской переписи населения 2001 года, удельный вес украинцев (по сравнению с последней советской переписью 1989 года) вырос с 72,7% до 77,8%, в 5,3 раза увеличилось количество крымских татар (248,2 тыс.).
Однако удельный вес россиян сократился на 4,8 процентных пункта (17,3% населения в 2001 году), а численность евреев уменьшилась в пять раз и составила лишь 103 тыс. человек. Сократилась численность также некоторых других этнических меньшинств: на 35% стало меньше чехов, на 34% – поляков, на 19% – словаков, на 12% – немцев, на 7% – греков, на 4% – венгров.
В то же время миграция была основной причиной количественного роста ряда этнических групп. Так, количество азербайджанцев увеличилось на 20% (45,2 тыс.), грузин – почти в полтора раза (34,2 тыс.), армян – в 1,8 раза (99,9 тыс.). Перепись показала также, что на 50% в Украине стало больше корейцев (12,7 тыс.), в 30 раз выросла численность турок (8,8 тыс.), в 9 раз – курдов (2 тыс.), в 8 раз – вьетнамцев (3,9 тыс.) и представителей народов Индии и Пакистана (1,5 тыс.), в 5 раз – арабов.
Хотя перечисленные нетипичные для населения Украины национальности все еще малочисленны и не оказывают существенного влияния на этническую структуру населения, быстрые темпы их роста свидетельствуют об общемировой тенденции, которая в будущем может приобрести более выразительные черты, соответственно, обусловить более существенные изменения в обществе.
Нельзя пренебрегать также и тем, что в результате массового выезда за границу с целью заработка в последнее десятилетие в зарубежных государствах сформировались новые украинские диаспоры, численно выросли традиционные очаги украинского этноса.
Например, по официальным данным, в Португалии в 2006 году проживали 41,9 тыс. украинцев, в Испании – 67 тыс., в Чехии – 102 тысяч. В Италии – 120 тыс., в Германии – 129 тыс. Только в этих странах – полмиллиона граждан. Вместе с нелегальными трудовыми мигрантами, которые статистически не учитываются, масштабы украинского присутствия в зарубежных государствах еще больше.
При таких условиях возвращение мигрантов из-за границы и использование социального капитала диаспор в странах пребывания приобретает вес реального ресурса развития Украины.
Поэтому при формировании миграционной политики и с целью наиболее полного использования положительного потенциала международной миграции необходимо изучать и учитывать социальные изменения, вызванные перемещениями населения, зарубежный опыт государственного регулирования в условиях разнообразия.
В частности, признание миграции как структурного элемента общественного развития должно сопровождаться разработкой соответствующих законодательных механизмов. Должна быть создана инфраструктура миграционного менеджмента, профессиональная миграционная бюрократия, которая действовала бы и в центре, и на местном уровне.
Ключевым вопросом миграционной политики должно стать обеспечение прав мигрантов, предотвращение дискриминации на всех этапах миграционного процесса, то есть выезда, переезда, обустройства на новом месте, что возможно только при сотрудничестве стран происхождения, транзита и назначения.
В отношении иммиграции иностранцев в центре государственного внимания должна быть политика интеграции. Причем узкое ее понимание – лишь как обустройство прибывших, обеспечение их доступа к рынку труда и жилья, к социальному страхованию и образованию — недостаточное.
Оно должно учитывать ключевые для общественного развития вопросы, такие как эволюция национальной идентичности, общественная активность и политическое участие. Целенаправленные действия государства в процессе интеграции являются обязательными.
Ведь ее бездействие, с одной стороны, может привести к маргинализации и самоизоляции иммигрантских групп, а с другой, спровоцировать расизм и ксенофобию местного населения, определенные слои которого готовы направить негативную социальную энергию против иммигрантов.
С целью гармонизации отношений между мигрантами и коренными жителями, через систему образования и средства массовой информации нужно формировать благоприятное общественное мнение, воспитывать отношение к миграционным перемещениям не как к угрозе, а как к дополнительной возможности обогащения общества.
С другой стороны, государство заинтересовано в развитии прочных и систематических связей с диаспорой, формировании активной политики в отношении нее. Сообщества соотечественников за рубежом следует рассматривать не только как объединения, сохраняющие языковые и культурные традиции, но и как ячейки, имеющие необходимый потенциал для установления важных для Украины международных контактов.
Однако главной задачей политики в отношении диаспор должно быть поощрение возвращения мигрантов на родину, самое полное использование их социального, инвестиционного, трудового, интеллектуального потенциала в интересах Украины.
Автор: О.А. Малиновская, доктор наук по государственному управлению, зав. отдела Национального института проблем международной безопасности
Источник: Журнал «Демография и социальная экономика»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.