Почему агрохолдинг “Укрлендфарминг” стоит ноль или даже минус, как его владелец, которого в Украине ждет арест, воюет с НАБУ и сдерживает кредиторов, и на что он надеется.
В свое время из Вены империей на полмира управляла королевская династия Габсбургов. Сейчас искусством дистанционного управления бизнесом из этого города овладевают несколько украинцев. Один из них – украинский миллиардер Олег Бахматюк, чьи активы сосредоточены в аграрной группе «Укрлендфарминг».
Бизнесмен находится в столице Австрии не по собственной воле. Он 2,5 года воюет с Национальным антикоррупционным бюро (НАБУ), которое обвиняет его в завладении 1,2 млрд. грн стабилизационного кредита. Этот заем в 2014 году от НБУ получил «VAB банк», принадлежащий Бахматюку.
Герой интервью категорически опровергает существование финансовых злоупотреблений. Впрочем, его аргументы не влияют на решение Высшего антикоррупционного суда, который в 2020 году присудил заочный арест владельцу группы «Укрлендфарминг».
«Ситуация, из-за которой я был вынужден уехать из Украины, была для меня неожиданной. Честно, не думал, что эта война будет такой долгой», – на повышенных тонах реагирует на соответствующие вопросы Бахматюк. Еще больше его раздражает полное отсутствие понимания будущего, ведь за последние несколько лет Бахматюк не раз предлагал украинским властям самые разные конструкции «перемирия», и ни одна из них не была принята.
Казалось бы, живи в Австрии, а группой «Укрлендфарминг» пусть руководит менеджмент. Однако для Бахматюка возвращение в Украину — не просто прихоть. Его группа утопает в долгах, которых уже более 2 млрд. долл., и вся эта сумма просрочена.
Группу не рвут на куски лишь потому, что герой интервью не устает обещать кредиторам быстрое решение своих проблем в Украине.
Однако всякое терпение имеет предел. «Есть более агрессивные кредиторы, есть менее агрессивные, но все они уже устали», – говорит Бахматюк. Он не скрывает, что может выйти из пике, только если избавится от обвинений НАБУ. Именно они являются препятствием, из-за которого группе «Укрлендфарминг», уже который год перекрыт финансовый кислород.
С группой, на владельце которой стоит штамп клиента Антикоррупционного бюро, не желает иметь дело ни один иностранный банк. Ниже о том, как Бахматюк воевал с группой Дмитрия Фирташа за облгазы, под чьим давлением согласился перейти в аграрный бизнес из энергетического, а также о переговорах с командой Владимира Зеленского и нежелании продавать «Укрлендфарминг» за бесценок.
Чтобы получить ответы на эти и другие вопросы, ЭП встретилась с бизнесменом в Вене.
О первом бизнесе, партнерстве с группой «Континиум» и войне с Фирташем
— С чего и когда начался ваш бизнес?
— С конца 1994-го года. Я пришел менеджером-администратором в компанию «КГД». Она занималась поставками газа предприятиям из шести регионов Украины: Ивано-Франковской, Закарпатской, Одесской, Тернопольской, Львовской и Черновицкой области.
– «КГД» была западным украинским филиалом известного газового трейдера «Итера» (основанная в 1992 году российская нефтегазовая компания, которую с 2013 года контролирует «Роснефть»)?
– Когда я пришел в эту компанию, она была новая и особо ничего не имела. Я был ее седьмым сотрудником после главного бухгалтера, двух специалистов из коммерческого отдела и трех основателей компании, в честь которых она называлась: Куликовский, Гаврильцев и Дармограй.
Что касается «Итеры», то в те времена у нее по Украине было создано 12-14 региональных представителей-дистрибьюторов. «КГД» — один из них. Компания стала поставщиком газа для 4 тысяч разноплановых предприятий.
— Чем вы занимались в этой компании?
— Поработав там три месяца, изъявил желание стать менеджером коммерческого отдела. За следующие семь лет я получил огромный опыт, потому что объездил весь бывший Советский Союз: Казахстан, Туркменистан, Азербайджан, Грузию.
На то время в торговом процессе деньги отсутствовали. Был бартер. Я занимался построением этих цепей.
Условно было так. Я брал на украинском комбинате шифер, менял его здесь на мыло, мыло – на порошок, а порошок отправлял в Туркменистан, ожидая поставок газа под обязательства «Итеры» из Москвы.
— Благодаря этим операциям «КГД» уже тогда оперировала миллиардами?
– Она оперировала сотнями миллионов долларов и это были огромные деньги, но основную маржу забирала «Итера», материнская компания.
– Как называлась и чем занималась ваша первая личная компания?
– В 2001 году я основал «Прикарпатскую финансовую корпорацию». Благодаря хорошим отношениям взял в кредит 1 миллион долларов в «Авале», банку за меня дал гарантию Степан Ивахив.
Я начал продавать украинские нефтепродукты, в основном в Венгрию и Польшу. Покупал горючее на Дрогобычском НПЗ (контролировался группой «Континиум» ныне покойного Игоря Еремеева, а также Степана Ивахива и Сергея Лагура).
– Следующим шагом после нефтепродуктов были облгазы?
– Это, скорее, нефтепродукты следовали за облгазами. Когда ты продаешь газ, то общаешься с руководителями и менеджерами распределительных сетей (облгазами).
— Вам принадлежало семь облгазов?
– Примерно в 2002 году я купил 10% «Ивано-Франковскгаза».
Мне позвонил директор этой компании и сказал, что этот пакет продается за 300 тысяч долларов. Я ему говорю: «Что мне те 10%?». Он: «Я тебя прошу: купи. Это нужно для голосования на собрании акционеров».
Государство имело в этом облгазе 49%, и эти 10% были определяющими на собрании. Я купил и это был мой первый пакет.
— Вы также были владельцем «Волынь -«, «Закарпат -«, «Львов -«, «Черновцы -«, «Винница -» и «Черниговгаз»?
— Этими компаниями я владел вместе с Еремеевым. У его группы в облгазах было где-то по 30%, у меня — где-то по 20%. Дороже всего мы купили пакет «Винницаоблгаз» — за 3,5 миллиона долларов.
– Потом вы выкупили долю группы Еремеева в облгазах?
— Да, это был 2006 год. Тогда они хотели продать свою долю Фирташу.
– Партнер Фирташа Иван Фурсин рассказывал, что переговоры по приобретению облгазов вел он. Значит, с вами в интересах Фирташа договаривался Фурсин?
– Да. Сейчас у меня с ним довольно хорошие человеческие отношения, а тогда они были напряженными. В 2007 году группа «Континиум» решила продать облгазы Фирташу, но я отказался продавать свою долю вместе с ними.
Они убеждали меня в течение нескольких месяцев, чтобы иметь возможность продать контрольные пакеты акций. Я сказал, что у меня другое видение, и у нас возникло напряжение в отношениях. После того мы даже некоторое время не общались.
У меня с ними была договоренность о правиле «первой ночи» (право первоочередного приобретения акций, если партнер намерен выйти из совместного бизнеса). Я воспользовался этим правом и выкупил долю «Континиума» во всех общих облгазах.
— Сколько вы тогда заплатили?
— Не могу сказать, потому что мы подписывали соглашение о конфиденциальности. Ограничимся тем, что это десятки миллионов долларов. Я сгреб все что имел, чтобы рассчитаться с ними, но таким образом купил билет на войну с группой Фирташа.
– После этого против вас было возбуждено уголовное дело. Таким образом, они заставляли вас продать газовый бизнес?
– Однозначно. Именно из-за этого я еще тогда перевез сюда (в Вену) свою семью.
— В чем вас обвинили?
– Они считали, что я допускал злоупотребления в процессе газификации населенных пунктов. Тогда этим занималась заместитель генпрокурора Корнякова.
Где-то год я жестко с ними воевал, да на каком-то этапе мы с ними договорились. Они выкупили у меня прежнюю долю Еремеева в облгазах, но свою я сохранил и продолжил управлять этим бизнесом до 2010 года.
— До 2010 года, потому что тогда президентом стал Янукович, и группа Фирташа вас «съела»?
– Когда Янукович пришел к власти, я понял, что мне с ними нечего ловить: нужно было либо терять все, что я вложил в облгазы, или садиться и договариваться.
Из всей их команды наиболее конструктивным был Фурсин. Он сказал мне: «Олег, просто уходи, потому что ничего из этого не получится».
Я его послушал и в 2010 году окончательно вышел из владельцев облгазов. Не за те деньги, что хотел, но их было достаточно для того, чтобы пойти и начать вкладывать в сельское хозяйство.
— Вы познакомились с Фирташем во время переговоров по продаже облгазов? Он что собой представляет как бизнесмен?
— Не помню, как мы познакомились. Фирташ прагматичный человек, быстро принимающий решения, эффективный, хитрый. В принципе, может договариваться. Но то, что он сам себе на уме и всегда один, это однозначно.
О тосте, с которого начался аграрный бизнес, долгах и земельной реформе
– Оппоненты говорили, что вы используете облгазы как дойных коров, вымывая из них деньги в свой аграрный бизнес.
– Друзья говорят много, а враги – еще больше. Однозначно, деньги из газового бизнеса я направлял в аграрный, но я брал только то, что мне причиталось – заработок. Если бы что-то вымывалось, то были бы какие-то последствия.
Кстати, на самом деле аграрным бизнесом я не думал заниматься.
— Как вы им занялись?
– Был такой губернатор (глава облгосадминистрации) Ивано-Франковской области Михаил Вышиванюк. Как-то он мне звонит и говорит: «Олег, приезжай». Я приехал, куда он сказал – в село Загвоздье на птицефабрику «Авангард».
Там уже были Вышиванюк, его заместитель по сельскому хозяйству, представители банка «Финансы и кредит» и Пенсионного фонда, руководитель этой фабрики.
Перед ними – накрытый стол с салом, пирогами и водкой. Из их разговора я понял, что фабрика «Авангард» раньше была крупным предприятием, а сейчас утопает в долгах.
Тут Вышиванюк встает и, обращаясь к руководительнице птицефабрики, говорит: «Поднимаю стакан за то, что к вам пришел инвестор». К тому времени совокупная задолженность фабрики была около 450 тысяч долларов.
Я подозвал Вышиванюка и говорю: «Михаил Васильевич, можно я завтра эти деньги отдам руководительнице фабрики, она решит свой вопрос, а я поеду заниматься своим бизнесом?».
Он говорит: «Нет, ты не понял. Я был у Кучмы. Он сказал найти людей в регионе, которые связаны с энергетическим бизнесом. Они будут восстанавливать сельское хозяйство до уровня, который был в Советском Союзе. Я Кучме сказал, что ты восстановишь эту фабрику до миллионного уровня».
Постепенно я вник в бизнес. Оказалось, что он интересный, в то время – где-то на миллиард долларов в год. Вы знаете, что на каком-то этапе «Авангард» стала второй компанией в мире по объемам производства яиц?
— А сейчас?
— Сейчас это подобие того «Авангарда». После потери Донецка, Луганска и Крыма мы потеряли огромные производственные мощности, упали с 7,2 миллиарда штук яиц в год до 4 миллиардов.
После того, как у нас начался конфликт с НАБУ, группе позакрывали все кредитные линии, и пандемия убила экспорт, мы упали еще сильнее – до 2,2-2,3 миллиарда в год.
— Почему для группы важны кредитные линии? До войны и противостояния с НАБУ в группу было залито много денег.
– Кредитные линии важны для любого бизнеса, тем более для аграрного. Ты должен вкладывать весной огромный капитал, который надо где-то брать.
Например, чтобы добраться до Сингапура, надо на одну только дорогу потратить 45 дней. Поэтому на экспорт у нас постоянно было задействовано около 40 миллионов долларов кредитных линий.
– Обычно большие группы имеют четкую структуризацию: материнская компания управляет отдельными профильными «дочками». Как построена группа Ukrlandfarming?
— Кипрская Ukrlandfarming является материнской компанией, под которой есть украинские управленческие компании «Авангард» и «Укрлендфарминг» с единым офисом в Киеве. Они управляют около 400 компаниями.
– Назовите, пожалуйста, финансовые показатели группы за 2021 год.
— Не могу назвать, потому что у меня их нет. Все наши серверы уничтожены нашими оппонентами. Во время обысков в 2019 году вырвали «с мясом» все «железо» – уничтожили нашу базу учета. Мы до сих пор ее восстанавливаем.
– До конфликта группа выглядела так: 24 элеватора общей мощностью 2,4 миллиона тонн, 23 птицефабрики, восемь комбикормовых заводов, 40 животноводческих ферм. Что изменилось?
— Не изменилось только количество элеваторов. Птицефабрик осталось 11, работают три комбикормовых завода. Закрыто 80% животноводческих комплексов: было 60 тысяч поголовья, сейчас – 15 тысяч.
— Каким был и каким стал ваш земельный фонд?
— Было 670 тысяч гектаров, стало 460 тысяч.
— Все 460 в аренде?
– Да.
— Что вы думаете о законе «О рынке земли»? Покупали ли землю после его принятия?
— Не покупали, потому что нам не интересно покупать по 100 гектаров. Мы сосредоточены на рынке аренды земли.
Даже если бы у нас были возможность или желание переводить свою землю из аренды в собственность, это было бы невозможно. Никогда в Украине не примут закон, по которому 460 тысяч гектаров будут в собственности.
Думаю, если закон о земле заработает на полную мощность, покупка 10 тысяч гектаров будет пиком победы общества.
— Предыдущий вопрос связан с тем, что вы арендуете землю у 200 тысяч дольщиков. Как остановить эту армию, если она переориентируется со сдачи земли в аренду на ее продажу?
— Этот риск есть, но, думаю, он невелик. Есть так называемая инертность общества. Прошлый год стал первым, когда у нас начался отток дольщиков, но он незначительный. Захотели продать свою землю 4-5% собственников. Мы прогнозируем, что в ближайшее время рынок аренды пойдет в сторону продажи на уровне 5-7% в год.
— Это много. За пять лет вы можете потерять четверть земельного фонда.
– Нет, потому что те, кто покупают эту землю, заключают с нами договоры аренды. Им это выгодно.
– Говорят, невозможно качественно администрировать земельный банк, который превышает 30 тысяч гектаров. Судя по тому, что вы арендуете 460 тысяч гектаров, вы с этим не согласны.
— Как раз согласен. Наш земельный банк управляется через 12 региональных кластеров, каждый из которых поделен на участки по 15-42 тысячи гектаров.
Общий кредиторский портфель группы? Сколько из этой суммы просрочено?
— Если не брать начисленных процентов, то у нас 2 миллиарда долларов кредитов. Все они просрочены.
— Все они реструктуризированы?
— Реструктуризированы на ту или иную дату. Есть более агрессивные кредиторы, есть менее агрессивные. Есть кредиторы, которые лояльны к компании.
— Сколько агрессивных кредиторов?
— Около 15%. Процентов 30-40-лояльные. Остальные 30-40% — посередине между первыми и вторыми.
– Готовы ли они идти в суд и заставлять группу рассчитываться?
— Думаю, что да.
– Кредиторы группы уже от вас устали?
— Можно сказать, что они устали.
— Сколько они еще готовы терпеть?
— Это трудный вопрос. Даст ответ время. Вообще не понимаю, как эта ситуация, в которой я оказался, могла произойти. Она не выгодна никому: ни государству, ни компании. Чтобы решить этот вопрос, мне надо вернуться в Украину.
– Вам нужно ходить по кабинетам и решать проблемы в классическом украинском стиле?
– Нет. Я предлагаю договориться с НАБУ. Дело развалится в суде.
– Сколько стоит группа Ukrlandfarming?
– Если ее продавать, то она стоит ноль или даже минус. Надеюсь дойти до конечной точки в решении проблем, что даст возможность урегулировать вопрос со всеми кредиторами.
– Получали ли вы во время пребывания в Вене предложения продать группу?
– Получал предложения отдать за долги или продать часть группы, но все эти разговоры не давали комфорта ни мне, ни моим кредиторам. Это было больше похоже на мародерство.
– На какой стадии стоимости активов или объемов производства группа достигнет точки необратимости, когда она не устоит?
— Не хочу озвучивать эту тему, потому что это будет мой финал. Во-первых, этого никто не знает. Во-вторых, этот вопрос я уже несколько раз задавал сам себе и некоторое время даже удивлялся…
– Удивлялись, что смогли пройти определенные даты «финала»?
— Что определенные вещи прошли. Тут я убедился, что большинство ограничений мы сами себе придумываем. Вы меня спрашиваете, когда я хочу договориться со своими оппонентами? Я хочу договориться «вчера». Честно, не думал, что эта война будет такой долгой.
— Эта ситуация выгодна вашим конкурентам. Претендовали ли они на активы группы?
– Думаю, у Богдана (экс-глава Офиса президента) и Сольского (председатель комитета Верховной рады по вопросам аграрной и земельной политики), имеющих аграрный бизнес, около 100 тысяч гектаров земли, такие намерения были.
О деле НАБУ, «хаме» Андрее Богдане и об отношении к власти
— Широкой аудитории больше известно о вашем конфликте с НАБУ. Когда и с чего он начался?
– Это был 2015 год, когда «Авангард» построил две большие фабрики по производству яиц в Херсоне и Каменце-Подольском. Это стоило около 500 миллионов долларов и предусматривало операцию по возмещению НДС.
Сумма к возмещению была где-то 300 миллионов гривен. В это время приходит письмо из казначейства, что НАБУ нам заблокировало этот платеж. Я тогда еще удивился, думал: «Где мы, а где НАБУ?».
Мы начали выяснять, что случилось. Через два года это дело закрыли из-за отсутствия состава преступления. Однако за это время я успел привлечь к себе лишнее внимание.
НАБУ возобновило закрытое дело в отношении «VAB банка», которое касалось рефинансирования на 1,2 миллиарда гривен. Под эти деньги я давал личное поручительство, отдал в залог, построенный за 20 миллионов долларов завод в Ивано-Франковске.
Здесь даже речь не шла о том, что мы эти деньги не вернули государству.
— Ваше противостояние с НАБУ началось при президенте Порошенко, но если претензии безосновательны, то почему эта война получила продолжение при президентстве Зеленском?
– Когда Зеленский пришел к власти, мы надеялись, что ситуация будет лучше. В сентябре 2019 года я попал к Зеленскому с инициативой, которая заключалась в привлечении Украиной кредитования от 5 до 10 миллиардов долларов из Китая и Саудовской Аравии под десятилетние форвардные поставки кукурузы.
На этой встрече были Шефир, Аваков и Богдан. Богдан, видя меня впервые в жизни, допустил необычайное хамство в стиле: «Кто ты такой и что ты здесь делаешь». Мы поссорились. Я понял, что зря пришел на встречу и что нажил врага.
Как я понимаю, после этого из Офиса президента был звонок Рябошапке и Каську, после чего они возобновили дело по «VAB банку». Затем это перешло в хроническую модель, которая работает уже 2,5 года.
— Вы связываете претензии НАБУ непосредственно с Ситником, и даже на грузовиках вашей группы была надпись «Ситник – коррупционер». Здесь дело именно в Ситнике, а не в системе власти?
— Да, рекламу мы делали Артему Сергеевичу. Было такое. Мы перешли с ним на личные вещи. Нужно ли было это нам? Точно не нужно, но мы должны были как-то защищаться.
— Может быть, у вашей группы проблема не с НАБУ, а с властью?
— Какая разница? Проблема с властью у всех в Украине, не только у меня. У меня проблема с властью в том, что она самоустранилась от решения моего сложного вопроса.
— Вам не удалось решить проблему при президенте Порошенко и не удается решить при президенте Зеленском. Однако вы успешно решали свои вопросы во времена Януковича. Та власть была конструктивнее?
— Она была более конкретной, это правда. По крайней мере, были какие-то правила. А тут ты говоришь: «Я хочу государству заплатить деньги». Ответ: «Нет». Ты: «Хочу, чтобы работали предприятия». Ответ: «Нет». Спрашиваешь: «Чего вы хотите?». Ответ: «Чтобы все предприятия были уничтожены, люди ушли «куда-то», и мы ничего не получили». Какая в этом логика?
Об управлении бизнесом из Вены, бывших друзьях и возвращении в Украину
— Как выглядит ваш стандартный рабочий день в Вене?
– Прихожу на работу в 8 утра, по компьютерной системе связи провожу совещания с ключевыми людьми – пятью — десятью менеджерами, курирующим животноводство, птицеводство, финансы, землю и механизацию.
Всего в сфере моего контроля – до 50 человек. Мне тут никто мозг, извиняюсь, не долбает. Я могу сидеть, анализировать, планировать… Это тактика, а стратегия все равно дома, в Украине.
– Как вы контролируете менеджмент, если система финансового учета группы уничтожена? Верите им на слово?
— С помощью перекрестного контроля: если не зальете жидкость в один сосуд, то она не появится в другом. Систему учета мы восстановили в 2020 году. В 2022 году будем сдавать международный аудит или постараемся это сделать. Сейчас учет ведется онлайн.
– Практика показывает, что когда владелец не может присутствовать в стране базирования активов, то его менеджмент воспринимает это как возможность заработать. Есть ли в группе проблема системных краж?
— Ситуация, из-за которой я был вынужден уехать из Украины, была для меня неожиданна. После этого я провел своеобразную инвентаризацию менеджмента, людей и отношений.
То, о чем вы говорите, было в начале моего отъезда – в начале 2020 года. Люди почувствовали какую-то возможность. Со временем мы почистили кадры, и сейчас все нормально. Базовый кадровый состав выдержал, конструкция сработала.
Сейчас я очень доволен менеджментом, он почти не требует моего внимания.
Хуже с людьми, которых я считал друзьями или хорошими знакомыми. Из них процентов 60 просто отплыло, а из людей, которым я сделал что-то хорошее, то под 90%. Это такая, наверное, природа флоры и фауны украинской бизнес-среды.
— Если ВАКС отменит свое решение о вашем заочном осуждении, вернетесь в Украину?
– Точно вернусь.
Автор: Дмитрий Рясной
Источник: ЭП
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.