«Просто им нравится то, что они делают. Поэтому и времени не замечают», – не скрывает довольную улыбку мой собеседник.
Когда Давид Арахамия, более известный как Давид Браун, говорит о работе, его глаза светятся энтузиазмом. Он – соучредитель международной ИТ-компании «TemplateMonster», лидера по продаже веб-шаблонов в мире.
Давид – именно из тех профессионалов, которые сделали украинскую ИТ-индустрию брендом с высоким знаком качества.
Грузин по национальности, в 1992 году он с семьей бежал от войны из родной Абхазии. Украина и город Николаев стали его вторым домом. Поэтому, когда беда снова постучала в дверь, вооружился успешным ИТ-опытом и пошел воевать с бюрократией в Министерство обороны.
Давид не любит играть по правилам. По крайней мере, в бизнесе.
В то же время считает, что в государстве правила должны работать как швейцарские часы. И поэтому, активно поддерживает избирательную реформу, которая способна изменить лицо украинской власти и привести туда новых людей.
– Давид, почему начали заниматься бизнесом?
– Я был студентом. Это первичное накопление капитала. На третьем курсе работал в своем институте (Давид окончил филиал Европейского университета менеджмента и бизнеса в Николаеве – УП). Не имел возможности платить за обучение, поэтому ректор взял меня лаборантом в компьютерный класс. Потом я устроился на полставки в консалтинговую компанию.
После этого волей судьбы познакомился с одним американцем. Тот предложил стартануть с проектом, где он бы находил заказы по веб-дизайну в США, а мы бы их тут делали.
Я был очень далек от веб-дизайна, но решил рискнуть. Со временем это привело к тому, что у нас была большая веб-дизайн студия. Ну и дальше мы начали делать продукты, шаблоны для сайтов…
Я бы не сказал, что бизнес это был сознательный выбор. Скорее всего, это органическая смесь судьбы и тяги к предпринимательству по духу.
– Как, по-вашему, выглядит бизнес в Украине?
– С понятием «бизнес в Украине» сталкиваюсь, когда у коллег происходят какие-то «маски-шоу». Слава Богу, к нам еще не приходили такие. 99% этих «масок-шоу» не доходят до суда. Видно, что это надуманные истории с целью получения какой-то выгоды. Тогда мы начинаем немного нервничать, и пытаемся понять – как же все, таки выставить какие-то правила игры.
Большой международный бизнес никогда не пойдет в юрисдикцию, в которой правила нестабильные, непонятные. Поэтому изменение законодательного поля, приведение его в понятное для всех состояние – это задача номер один.
У меня много рабочих и дружеских связей с традиционными бизнесменами, не Интернет. Для них Украина до сих пор – такая какая-то белая клякса, в которой высокие риски. Я часто спрашиваю: «Какие ассоциации у вас возникают с Украиной?». Раньше это был Чернобыль. Со временем это стали братья Кличко, Андрей Шевченко. Потом – Майдан, а сегодня – это война. Я не дождался, пока скажут «инновации», «рост» или «деньги». Хотелось бы такие ассоциации получить.
– Вы сказали, что пережили войну в Абхазии. Что больше всего запомнилось из тех событий?
– Мне на то время было 11 лет. Бои велись где-то в 5-ти километрах от города Гагры, где я жил. По городу ездили всякие БМП, БТРы. Солдаты с гранатами, со снайперскими винтовками. Сначала как мальчику мне это было интересно. К тому же, периодически нам разрешали пострелять в сторону моря.
Мой отец был командиром батальона местного сопротивления. Он два раза приезжал на БМП домой, это было круто. Казалось, у нас регулярная армия и все будет хорошо, но…
Помню, мы пошли с ребятами купаться, и, когда заплыли вглубь моря, пролетел вертолет и дал пулеметную «очередь» по воде. Мы прибежали домой испуганные, и буквально через три дня город взяли штурмом.
Меня с родственниками только успели бросить в машину. А мама еще осталась, потому что хотела дождаться отца. Его прятали дома под полом и через три недели вывезли ночью через реку.
Некоторое время мы были в окрестных городах. Ожидали, что все станет на свои места, и мы вернемся домой. Но стало опасно быть и там, потому, что отец попал в расстрельные списки. Мы поехали в Тбилиси, потом в России жили, в Пензе. В конце концов, дальние родственники пригласили пожить в Николаеве, и так я оказался в Украине.
Сегодня вижу похожие истории с людьми с востока. Они в той самой ментальной ловушке и ждут, что «вот-вот мы приедем обратно». Я им сразу говорю: «Чем раньше вы начнете жить новой жизнью, тем больше выиграете времени. Не ждите – война это всегда надолго».
– Вас не тянет в родные края?
– Нет, никогда там больше не был. Да и, в принципе, уже не хочу.
– Знаю, что вы активно внедряли полиграф в Министерстве обороны. Оказалась ли эта практика эффективной?
– Впервые я познакомился с этой практикой, когда мы работали с американской компанией. Она поставила такое условие, что все сотрудники проходят полиграф.
Я спросил у заказчика – зачем? Он говорит: «Вот когда ты едешь в Африку, например, там является обязательной прививка от малярии. Ты эту делаешь прививку?». Говорю: «Да, без прививки можно умереть от малярии».
Заказчик говорит: «А вот в Украине прививка требуется от коррупции! Вы в рейтингах коррупционных стран всегда на высоте, и как мне понять, что вы не своруете наши данные? Мы же работаем удаленно, я не могу контролировать вас. Вот для этого и есть полиграф».
Когда я пришел в Министерство обороны, предложил такую же практику. Мы первые его прошли, и министру эта идея понравилась. Мы получили помощь от нескольких стран-партнеров, купили полиграфы. Провели обучение и после этого ввели их в виде обязательного тестирования на каждую новую должность.
Тьфу-Тьфу-Тьфу – не было ни одного коррупционного скандала с момента внедрения этой практики. Следовательно, эффективный механизм. Он действует в Минобороны до сих пор.
– Как относитесь к тому, что волонтеры начали приходить во власть?
– Если бы меня спросили год назад, то я бы очень сильно настаивал, чтобы волонтеры шли во власть. Сейчас у меня более спокойная позиция, потому что увидел, как это происходит.
Мне кажется, не все волонтеры могут справиться с властью, просто потому, что они не умеют играть по чиновничьим правилам. У нас же нет сейчас в стране предпосылок, что правила изменятся. Чтобы новые люди смогли прийти в старую систему. Система эта так устроена, что делает неэффективным почти каждого человека, который туда попал.
Косметически, конечно, можно там что-то изменить. Но системно – нет. Или же нужно насытить эту старую систему таким большим количеством новых лиц, чтобы они все вместе собрались и начали менять саму систему. Сейчас это похоже на замазывание старых схем новыми лицами.
Поэтому сегодня моя позиция такая – не идти во власть, пока не будет нового закона о выборах, переформатирования Верховной Рады, которая определит главной повесткой дня изменение законодательной системы.
Сейчас надо накапливать компетенцию, учиться, заниматься гражданским контролем. И объединяться друг с другом. Нам трудно объединяться «за» что-то, но мы очень хорошо объединяемся «против». Надо хорошо тренировать этот навык. А со временем, может, научимся дружить и «за».
– Относительно новых людей в старой системе. Очень показательной стала история с отстранением мэра Николаева Александра Сенкевича…
– Это как раз та ловушка, которая может произойти во время прихода новых лиц в старые системы. Пришел молодой парень ИТ-шник. Мы его очень активно поддерживали. У него была своя немногочисленная фракция, а все остальные – «Опоблок», «Наш край», «Возрождение». Старые элиты, так сказать. Они сразу ему поставили ультиматум – или ты становишься в мэрии «свадебным генералом» или идешь с нами в определенную коалицию и «договорняки».
Сенкевич мог отказаться играть по их правилам, выйти в народ, который его беспрецедентно поддерживал на то время, и сказать: «Я инициирую недоверие всем этим депутатам и требую перевыборы. Вот механизм, собираем подписи». Или подчиниться. Он подчинился. Его не поняла половина избирателей, которые вышли за него. Соответственно, уровень поддержки снизился.
На мой взгляд, если метафорически это выразить, Сенкевич – это «ботан», который вышел во двор к «гопникам» и начал с ними конфликт. Он думал, что обхитрит их, но «гопники» просто применили проверенные годами практики и его победили.
– Если мы уже заговорили о политике. Вы бы могли стать народным депутатом? Были такие мысли?
– Мысли иногда были. И предложения конкретные были. Вот, иди от такой-то партии мажоритарщиком, мы тебя поддержим и так далее.
Есть нормальные депутаты, я никогда не смешиваю всех в одну кучу. По моей личной оценке, человек 70 в Раде являются адекватными. Я встречаюсь с ними регулярно и прошу: «Объясните мне, какой смысл идти депутатом?».
Раньше была понятная модель. Например, для бизнесмена депутат – это круто, у него неприкосновенность, есть «корочка». Он этой «корочкой» мог защищать свой бизнес или лоббировать его.
А сейчас? Если с моей стороны смотреть, то не считаю, что депутат сегодня может защитить свой бизнес. Значит, такой привилегии уже нет. Также с государством мы не работаем, да и «прикуривать» от бюджета противоречит моим ценностям. Поэтому и эта привилегия меня не интересует.
Неприкосновенность – ее вот-вот отменят, надеюсь. К тому же, я бизнесмен, привык к какому-то уровню доходов, комфорту, а денег достаточно там легально заработать не получится. Зачем тогда мне это все?
Все играют в игру. В такой себе общественный договор – мы на депутатов и чиновников кричим за то, что они такие козлы, а они прячутся за тем, что зарплата у них никакая и жить не за что, приходится крутиться. Это как с гаишниками в свое время было – смогли же разрубить этот гордиев узел.
Сейчас, мне кажется, с депутатами назрел тот же вопрос – надо или поменять этот закон, позволить людям какие-либо легальные доходы, или не идти просто.
У бизнесмена немного коррумпированное мышление – он везде привык видеть возможности. А когда ты попадаешь во власть, у тебя есть возможности увидеть шансов намного больше. Ты получаешь инсайд – здесь можно что-то открыть, здесь заработать. Из-за этого, мне кажется, многие бизнесмены – плохие политики.
Я для себя сделал такой вывод и подумал – действительно, в этом есть логика. И это убедило меня, в конце концов, никуда не идти и не рыпаться.
– Как думаете, способна ли избирательная реформа повлиять на качество украинских политиков?
– Да! Я, между прочим, не знал, что есть целая коалиция за эту избирательную реформу. И сейчас, слава Богу, все поняли, что избирательная реформа – это краеугольный камень. Будут ли дальше какие-то существенные изменения или все останется, как было, покажет время.
Хорошо, что мы умеем дружить «против», сейчас надо настолько объединиться, чтобы, по сути, поставить депутатам ультиматум. Или мы движемся в выборах только новым форматом, или мы вообще не движемся, потому что никто не получит никаких голосов.
– Как вы относитесь к существующей избирательной системе? В частности, к мажоритарщикам?
– Я понимаю, что был исторический момент, который мы упустили из-за того, что была война. В то время была возможность, на мой взгляд, собрать политическую волю в кулак и принять новую избирательную систему.
Вот мажоритарщик – это просто понятная покупка за деньги. Берут человека, который имеет привлекательный образ, и спрашивают: «Хочешь стать депутатом? Дай миллион долларов, и мы тебя возьмем к себе мажоритарщиком». Ты даешь миллион долларов, за этот миллион быстро всем делаются лавочки, освещение, детские площадки и так далее. И вот все за него голосуют.
После этого мажоритарщику говорят: «Ну, все, занимайся своими делами, которыми занимался, это твой хлеб. Но вот список партийных решений, за которые ты будешь голосовать вместе с нами. Это – наш хлеб».
Бенефициаром этой системы является акционер. К сожалению, акционер – это не народ и не избиратель. Если мы такую систему оставим, получается, что мы обрекаем государство Украина, быть лакомым куском для акционеров, у которых больше денег.
Мы же не можем контролировать чистоту мыслей и планов этих людей. Если бизнесмен попадает в коррупционную власть, его коррупционность удваивается. И нас тупо грабят.
Я бы хотел, чтобы хороший, идеологически настроенный, например, врач, имел шанс стать депутатом. Вот как ему это сделать – я не понимаю пока что.
Единственный шанс – принять новый закон о выборах, отменить этих 225 мажоритарных депутатов, и тогда у нас появится шанс. Но это, опять же, не панацея. Вот многие говорят – уже были открытые списки, видели мы их и так далее. Я говорю – слушайте, это точно шаг вперед. Если мы не можем совершить квантовый скачок, давайте просто шагать вперед.
Понятно, что никто не собирается менять избирательную систему к новым выборам. Поэтому единственное, что мы можем как гражданское общество, – реально очень сильно объединиться и сделать избирательную систему краеугольным камнем.
– А что делать со стереотипом, что все политики в Украине – плохие?
– Мне действительно не сильно нравится этот тренд в обществе, что все политики негодяи, коррупционеры и скоты. Потому что если завтра там кто-то нормальный окажется – на него ляжет все так же. И у нас снова теряется шанс, чтобы это восприятие изменить.
Нужен ребрендинг. Например, переименовать Верховную Раду во что-то новое, новый орган. Чтобы сказать – раньше была Верховная Рада, в которой были все негодяи, а теперь, например, Сенат. В Сенате все по-новому избранные, новый закон о выборах, все проверяются полиграфом – это новая институция. И, мне кажется, возможно, это был бы нормальный шаг.
Я сам по профессии маркетолог и понимаю, что силу такого негативного бренда очень трудно преодолеть. Вот моему старшему ребенку 12 лет, и он уже считает, что депутаты – плохие люди.
Если мы хотим иметь изменения, надо знать, что депутат – это работа. Просто профессия. В ней есть хорошие и плохие люди, и наша задача как избирателей – постоянно думать, как эту профессию насытить хорошими и правильными людьми.
– Идеальный народный депутат, – какими качествами он должен обладать?
– Первое – я бы хотел, чтобы это был человек системных взглядов. Мы видели, когда молодые нормальные люди не коррупционного склада ума делают полную ерунду только потому, что не видят полной картинки.
Второе – я бы хотел, чтобы человек был знаком с системой работы государства, хоть в каком-то смысле, чтобы понимал, что систему надо менять. Потому что народный депутат – это как раз тот, кто должен менять эту систему, он должен понимать ее недостатки.
Третье – этот человек должен разговаривать на английском языке.
Четвертое – человек должен финансово стоять на ногах. Не олигарх, а чтобы ему не надо было думать о том, что кушать завтра. Потому что это бы сильно отвлекало его и обольщало, рано или поздно он бы не устоял.
Пятое – я бы хотел, чтобы этот человек проходил полиграф. Я идеолог этого процесса и хочу, чтобы депутатов проверяли ежегодно, были специальные центры независимого тестирования на полиграфе, как в Сингапуре.
Шестое – я бы хотел, чтобы этот человек был на «ты» с компьютером и технологиями. Чтобы у него постоянно была структура отчетности, понятная для избирателя, и эффективный способ донесения этих отчетов до избирателя.
Автор: Дарья Рогачук
Источник: Украинская правда
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.