
Перед входом в кабинет руководителя Специализированной антикоррупционной прокуратуры охрана тщательно проверяет, какие вещи журналист «Цензор.НЕТ» хочет взять с собой. Все лишнее просят оставить. «Я не из Кировского суда», – пытаюсь пошутить. Но охранник не сразу оценил мой юмор, потому что, как оказалось, в тот день в приемной Холодницкого не дежурил.
Это интервью я хотела сделать еще несколько недель назад. Так сказать, по горячим следам, после задержания в кабинете главы антикоррупционной прокуратуры двух судей из Кировского суда Днепра при попытке передачи взятки. Однако случайно или нет, Назар Иванович вскоре после того отправился в командировку. Наконец, встреча состоялась 11 октября, когда по подозрению в растрате на закупках топлива для армии задержали заместителя министра обороны.
Читайте также: Назар Холодницкий: «Терпите, все будет хорошо, мы просто делаем свою работу»
Назар Холодницкий: «Я как гражданин тоже хочу быстрых приговоров… Очень трудно быть в чем-то первым»
Пять историй о прокурорах и взятках
КАЖЕТСЯ ТАК, ЧТО МНЕ БЫЛО БЫ СПОКОЙНЕЕ ВЗЯТЬ 300 ТЫСЯЧ И ЗАКОПАТЬ РЯДОМ С БАНКОЙ ЧАУСА
— Столько всего происходит, что темы для разговора с Вами, меняются, как в калейдоскопе. Хочется поговорить обо всем. Но давайте начнем с последнего. Задержали заместителя министра обороны и начальника департамента.
— Задержали. Производство год расследовалось. Можно сразу провести параллели с 6 месяцев следствия, которые предлагаются пресловутой поправкой Лозового. Так долго, потому что доказательств не возможно было собрать к тому времени. Продолжались следственные действия.
Также хочу попросить не политизировать это расследование, политикам воздержаться от участия в процессе и не превращать это уголовное производство в инструмент политики — как мы видим, разные политические силы пытаются использовать его в свою пользу. Мы – не политические антикоррупционные органы, руководствуемся законом. Сейчас только объявлено подозрение и продолжается досудебное расследование в отношении конкретных лиц, также устанавливаются другие причастные лица. Когда доказательств будет собрано достаточно — будет направлен обвинительный акт в суд, и суд в состязательном процессе определит — виновата конкретная личность или нет.
До приговора суда прокуратура никого не должна называть преступником, а только подозреваемым или обвиняемым. Кроме этого, процессуальным руководителем в этом производстве запрещено всем участникам процесса, в том числе органам следствия, их руководителям разглашать данные следствия или любую другую информацию, касающуюся этого расследования.
Информация, озвученная сегодня, является достаточной для понимания того, что происходит. Теперь следствие должно завершить это производство, и только суд должен поставить точку.
— А о каких доказательствах идет речь, что так долго собирали?
— Это совокупность доказательств, определенных кодексом, в том числе экспертизы, которые ждали около 4-5 месяцев.
— Цены проверяли?
Цены, колебания, отсутствие колебаний. Подозрение в принципе основывается на простых фактах. Был миллиард гривен на горючее. Был проведен тендер, и предприятие обязалось за этот миллиард поставить 70 тысяч тонн топлива. Через месяц появляется справка одной торгово-промышленной палаты и справка одного из государственных предприятий, были колебания цен, поэтому надо пересмотреть. Заключили дополнительные соглашения, увеличили цену, а объем поставок уменьшили. Мы инкриминируем 149 млн. грн. ущерба, подтвержденные соответствующей экспертизой.
— Значит, на самом деле колебаний цен не было.
— Экспертиза установила, что таких колебаний не было.
— И Минобороны приняло эти справки. Они ничего не проверяли?
— Управление внутреннего аудита Минобороны подтверждало, что были колебания.
— Я вот две недели уже планировала с Вами интервью, и оно откладывалось, потому что Вы ездили в командировку. Я знаю, что Вы были в Соединенных Штатах, увидела в Фейсбуке. Что это была за поездка?
— Это было приглашение украинской диаспоры на ежегодный Ukrainian Fair.
— Я пересмотрела видео, которое распространил Генпрокурор Юрий Луценко, как судьи несколько недель назад пытались передать взятку. Все происходило именно в этом кабинете. Под каким предлогом судьи пришли к Вам впервые? Это был прием граждан?
— Мне звонит секретарь и говорит: «К Вам председатель суда из Днепра». Я подумал, что по нашим делам и без задней мысли сказал: «Хорошо». Тем более, председатель суда – субъект необычный. А он (Геннадий Подберезный, – ред.) зашел и начал такой позорный разговор. После того я 2 секунды – в разочаровании… Потому что думал, что может какая-то провокация. В тот же день я написал рапорт. Это производство расследует Генпрокуратура. Я там заявитель, не прокурор, и больше сказать не могу.
— Но интересно, как судьи потом смогли пронести деньги в Ваш кабинет, когда здесь меры безопасности и все вещи надо оставлять при входе. Это было разовое такое послабление?
— Вы хотите, чтобы я Вам рассказал о деле, где я не являюсь процессуальным руководителем или следователем. Есть факт, есть зафиксированное видео. Вы же видели, что он заходил и эти деньги заносил.
— Не возникает ли у Вас впечатление, что это была провокация, постановка?
— Выглядит, что мне спокойнее было бы взять тех 300 тысяч долларов и закопать рядом с банкой Чауса. Не надо искать провокаций там, где их нет.
— У Вас же и выхода не было. Провокация – не провокация. Приходит человек и предлагает взятку – Вы пишете рапорт.
— Это единственно правильное решение работника правоохранительного органа. После этих событий, через несколько дней, мы слышим, что где-то полицейские отказались от взятки, где прокуроры… Я счастлив, что начал такой тренд. Я хотел бы, чтобы это было не исключением из правил, а правилом.
— Насколько я знаю, Вы более 10 лет работаете в органах прокуратуры.
— 11 лет и 2 месяца.
— А это первый случай в Вашей практике, когда приходят и предлагают взятку?
— Впервые.
— Значит, даже не пробовали?
— Давал четко понимать, что не надо начинать разговор.
— А в Специализированной антикоррупционной прокуратуре, сообщали ли Ваши подчиненные про похожие случаи?
— Некоторые адвокаты пробовали вывести прокурора на улицу «попить кофе». На что были категорические отказы. Я это запрещаю. У нас здесь есть на углу (возле здания САП, – ред.) «Улитка», кофейная машина… Сказал, что как кого-то там увижу – буду подозревать.
— Значит, кофе пить только здесь?
— Все делать только в прокуратуре. Мы создали прекрасные условия для прокуроров, дали высокие зарплаты, сделали кафетерий внизу. Каждый, кто хочет, может купить себе кофеварку или у меня в приемной есть.
— Я когда готовилась к интервью, вспомнила, что почти год назад был задержан некто Сергей Лавров, который представлялся Вашим двоюродным братом и требовал у нардепа Онищенко 2 млн. долларов за закрытие «газового дела». Вы интересовались расследованием этого инцидента?
— Я знаю, что когда ГПУ начала расследовать, то наверняка надеялись, что это действительно мой родственник. Но потом когда, он якобы сказал: «Если Холодницкий не сделает, то я скажу его отцу, своему дяде, и он сделает»… Те, кто знает, что у меня отец умер уже 10 лет назад, поняли, что это аферист. У меня никогда не было родственников с фамилией, заканчивающейся на «-ов». Тем более, в Одессе никакой семьи нет. Вся семья сосредоточена в Западной Украине, также есть родственники в США, Германии и нынешней Польше.
Как я потом узнал, что якобы у этого Лаврова отец когда-то был заместителем прокурора Одесской области. Там тоже был какой-то скандал со стрельбой. Значит, человек «безбашенный»… Если будет вызов в суд в качестве свидетеля, то я подтвержу показания, которые давал на стадии следствия.
— Я знаю, что дело уже передано в суд. Еще не ходила на заседания. Но знаю, что Лавров был под стражей с залогом в 1,6 млн. грн.
— А он сидит?
— По последней информации – да. Жаловался на условия в СИЗО. Не смог внести 1,6 млн. грн.
— Я за него не буду платить (смеется).
Люди-мошенники… На такой должности такого стоило рано или поздно ожидать. Я всех своих родственников знаю, и они меня. Я в своей семье первый, кто занялся юриспруденцией. Первый в семье прокурор.
НА САМОГО ЗЛОЧЕВСКОГО У НАС ПРОИЗВОДСТВ НЕТ
— У меня есть информация, что 1 августа 2017 года по решению прокурора САП было закрыто производство относительно неправомерных действий должностных лиц Минэкологии при выдаче спецразрешений компаниям Злочевского. А САП ссылалась именно на это производство при подаче административных исков об отмене спецразрешений.
— В этом производстве не была установлена сумма ущерба, подозрения никому не были объявлены. Мы подали в рамках представительства административные иски об отмене специальных разрешений. Иски мы проиграли во всех инстанциях. Я признаю, что мы проиграли. Но мы, по крайней мере, что-то делали, хотя суд в своем решении постановил, что иски должны были подаваться еще в 2011 году, а срок обращения в суд истек еще тогда. Вы знаете, когда начала работать САП — в декабре 2015.
Кстати, одна судья из коллегии по одному из исков была против, написала особое мнение. Обвинения, которые звучат от тех, кто не имеет юридического образования… Что я могу сказать? Желаю им получить диплом, идти на конкурс в САП и ходить по судам, показывать свои умения не словом, а делом.
Если доказательств нет, то принимается решение. Оно может быть непопулярным, но оно является законным.
— Значит, не было доказательств.
— Для объявления подозрения доказательств детективами не было собрано. Поэтому прокурор принял соответствующее решение.
— А есть ли сейчас актуальные дела на Злочевского?
— На самого Злочевского у нас производств нет. Есть производство, связанное с деятельностью Министерства экологии. В 2011 году проведена закупка программного обеспечения по зондированию земли. Австрийская компания была задействована. Там следствие еще продолжается.
— В прошлом году, когда Генпрокуратура закрыла все дела по Злочевскому, то в НАБУ и САП появилось производство по факту ненадлежащего расследования бывшим руководством ГПУ дел в отношении Злочевского и содействие ему в разблокировке за рубежом 23,5 млн. долларов. Нашли ли вы какие-то нарушения?
— Скажу так: следствие продолжается.
— О Запорожском титаново-магниевом комбинате Фирташа. Также проблемная тема, насколько я понимаю. Сейчас и хозяйственное дело и уголовное направили в Запорожье. В Печерском суде уголовное дело лежало 7 месяцев и, в конце концов, его отправили по подсудности в Запорожскую область. Почему сразу не обращались в запорожские суды?
— Хочешь как лучше, а потом все равно публично критикуют. А мы в Запорожье сможем получить надлежащий судебный процесс, когда там ЗТМК является предприятием образующим бюджет области?!
Мы действовали в соответствии с нормами законодательства о подсудности. И считали, что иск должен рассматривать суд по месту нахождения Фонда госимущества. Суд решил иначе – значит, будем ездить в Запорожье.
— Ну, к Печерскому и Соломенскому суду также часто возникают претензии…
— Вот избрали меру пресечения Насирову – нормально. А по другим делам – претензии. Нельзя быть всегда для всех хорошим. Так же и наша работа. Если бы я всем нравился, то, наверное, я был бы долларом (Смеется).
— По ЗТМК так долго все тянется, потому что прокурор не принес оригинал квитанции…
— Об этом уже целый год говорится, и я уже неоднократно объяснял. Решения судов о возвращении прокурору исков появлялись с опозданием в реестре. К тому же, помощники судей прокурорам говорили по телефону, что дело еще не назначено. А потом из судебного реестра узнавали, что уже три дня, как принято решение. Когда мы подавали повторно, мы не можем еще раз платить пошлину и тратить бюджетные средства. Мы ждали, пока нам вернут этот иск с оригиналом квитанции об уплате пошлины. Копию или рапорт они же именно в этом суде не принимают.
Мы приобщали копию и сказали, что покажем оригинал. Мы делали все, чтобы это дело заслушали. Потом пришлось заплатить еще раз пошлину в 2017, и иск приняли к рассмотрению. При этих обстоятельствах фактическое затягивание составляло лишь один месяц, далее суд определял подсудность, другой суд вернул нам иск, мы обжаловали и выиграли апелляцию, решение апелляции обжаловала Толексис Трейдинг в кассационном порядке и мы, фактически, тоже выиграли. После чего дело вернулось в Запорожский хозяйственный суд.
— А что сейчас там происходит? В Запорожье приняли Ваш иск?
— Сначала нет, мы обжаловали в апелляции и выиграли. Сейчас дело о возврате в сфере государственного управления Запорожского титано-магниевого комбината рассматривается Хозяйственным судом Запорожской области, мы привлекли в качестве второго ответчика кипрскую компанию Толексис Трейдинг Лимитед, и в связи с этим перед судом предстала необходимость относительно официального перевода иска и вручения его ответчику. Суд возложил эту обязанность на нас и остановил рассмотрение дела до его выполнения. Этим сейчас и занимаемся.
КАК ТОЛЬКО ЛУЦЕНКО СОГЛАСУЕТ ОСАТОЧНОЕ ПОДОЗРЕНИЕ РОЗЕНБЛАТУ И ПОЛЯКОВУ, МЫ ГОТОВЫ ЗАВЕРШИТЬ СЛЕДСТВИЕ
— Давайте поговорим о Насирове. Изначально подозрение занимало 70 страниц, а объем окончательного подозрения – 480. Почему так увеличился объем?
— Подозрение должно быть четким. Нельзя просто сказать, что он столько-то отсрочил. Должны быть все решения по каждому конкретному платежу. Это как когда изымали взятку 50 тыс. долларов. Надо переписать номер каждой купюры, которая была изъята.
— Сначала Насирова только подозревали в злоупотреблении властью и служебным положением. До окончательного подозрения добавилась еще статья УК по служебному подлогу. Итак, какой выгоды для Насирова от предоставления рассрочек Онищенко в ходе расследования не установили?
— Пока производство еще не в суде и идет стадия ознакомления, мы не можем так конкретно рассказывать про все обстоятельства. Дело пойдет в суд. Будем требовать открытое судебное разбирательство. Прокуроры сделали свою работу. Насиров, несмотря на заявления о своей невиновности, за все время следствия не предоставил никакой информации, которая бы бросила сомнение на нашу позицию.
— О лондонской недвижимости.
— Это не является предметом этого производства.
— Я знаю. Будете ли Вы ему объявлять еще одно подозрение?
— Об этом еще рано говорить.
— А британский паспорт Насирова.
— Мы получили из Британии ответ, что он является подданным Ее Величества. Обратились в суд о взыскании залога, поскольку им были нарушены условия – он не сдал все паспорта, которые имел. Суд сказал, что этих доказательств не достаточно, отказал во взыскании залога. Все.
Это испортило бы отношения двух стран. Когда к тебе подходит британский полисмен связи и спрашивает, а как же ваш fair trial (англ. – справедливый судебный процесс). Какой fair trial, если наш суд сказал, что британские полицейские врут. А я не имею что на это ответить.
— Значит, тема британского гражданства Насирова уже закрыта?
— А она не является предметом уголовного преследования. Если бы у нас была уголовная ответственность, о чем я давно говорю, за двойное гражданство, за тройное…
— Но я понимаю, что этим все равно не будет заниматься, ни НАБУ, ни САП. Этим должны заниматься другие правоохранительные органы. А вам даже некому это передать, не так ли?
— А кому?! У нас миграционная служба говорит, что это не их компетенция, ибо они занимаются только украинским гражданством.
Именно в это время, по телевизору в кабинете председателя САП в выпуске новостей на мгновение показывают руководителя СБУ Василия Грицака. Холодницкий молча, провожает его взглядом и возвращается к разговору.
Каждый должен делать свою работу тогда будет результат. А иначе это будет постоянное тушение пожаров и перебирание функций по подследственности.
— Дело Дмитрия Суса. Мне кажется, там все в Украине и нет зарубежных оффшоров. Когда закончится расследование.
— Скоро. Как только будет составлено окончательное подозрение. 20 сентября расследование продлено еще на два месяца.
— Дело Розенблата и Полякова. Вы продлили срок досудебного расследования?
— Продлили. У Юрия Витальевича (Луценко, Генпрокурора, – ред.) лежит окончательное подозрение. Юрий Витальевич сейчас в командировке. Как только подозрение, которое мы выслали на прошлой неделе, будет согласовано, мы готовы завершить следствие.
— Я часто вижу в суде, например, в «газовом деле» (по так называемому делу Онищенко), где 8 обвиняемых, когда неявка кого-то из адвокатов срывает заседания. Вы жаловались когда-нибудь на адвокатов?
— А на кого жаловаться?! Что адвокат заболел? По одному делу журналисты писали, что адвокат не появился, потому что болеет, а потом зафиксировали, как он из машины выходит…
— Адвокат нардепа Полякова.
— А адвокат этот — заместитель председателя квалификационной комиссии адвокатов.
— Значит, нет куда, жаловаться?
— Вы сами продолжаете… То, что я не могу сказать, как прокурор.
— Осенью прошлого года прокуратура Киева закрыла дело в отношении 40 млн. долларов, переведенных нардепом Игорем Котвицким на Панаму. Но параллельно было еще одно дело в САП и НАБУ. Что сейчас известно о нем? Оно еще не закрыто?
— Детективы переквалифицировали на ст.212 УКУ (уклонение от уплаты налогов) и отправили по подследственности.
— А куда? В ГПУ?
— Ну, налоговая милиция у нас же отсутствует. Сейчас скажу точно (смотрит в документы). 24.07.2017 подследственность определена следователям прокуратуры Киева.
— О «рюкзаках Авакова». Мы видели видео, как сын министра обсуждает закупку рюкзаков.
— Следствие продолжается.
— Дело не закрыто?
— Не закрыто. Есть дела, и таких много, когда я не вижу оснований для закрытия производства. Но и не вижу оснований для объявления подозрения. Надо еще работать.
— Значит, доказательств еще нет?
— Доказательства какие-то есть. Но они недостаточные.
— А сколько времени расследовали это дело?
— Год уже есть.
— О МАУ. В начале этого года Вы говорили, что нет оснований для объявления подозрений. Вот год уже подходит к концу. Будут ли подозрения и когда?
— Если будут, вы о них узнаете. Окружной административный суд Киева установил, что авиаслужба не имеет права устанавливать 150 млн. грн. сбора с ЧАО «МАУ». С чем мне идти в суд и как мне доказывать факт преступления?! Это решение вступило в законную силу.
— И что вы теперь будете делать?
— Я давал следователям указания, пусть расследуют, кто сколько платил. Где те средства делись вообще. Вопрос, будет ли ЧАО «МАУ» нести уголовную ответственность. Наверное, надо обращаться в суд о взыскании этих средств с «МАУ» в порядке другого судопроизводства. Потому что установить умысел… Тем более, из предыдущих сообщений, что были в СМИ, это осуществлялось группой лиц с председателем авиационной службы Антонюком.
Но тогдашний глава авиационной службы Антонюк как раз был инициатором обращения в прокуратуру о взыскания средств с «МАУ». Какой у него умысел? Прокуратура обратилась и проиграла суды. Мне потом министр звонит: «А Вы не хотите вступить в дело? – А какая стадия? – Мы проиграли апелляцию. Решение будет выполняться». Куда нам вступать?
ПО ТЕЛЕФОНУ Я ПРЕЗИДЕНТА СЛЫШАЛ ЕДИНСТВЕННЫЙ РАЗ – ПОСЛЕ ТОГО, КАК ЗДЕСЬ ПОБЫВАЛ ОЛЕГ ЛЯШКО
— Интерпол отказался разыскивать Александра Онищенко. Что Вы будете с ним делать?
— Онищенко может много чего рассказывать, выходить в скайп на телеканалах, на ток-шоу.
Будет заочное расследование, ходатайство о специальной процедуре осуждения уже подано.
— А Онищенко давно с вами связывался по скайпу?
— Вот видите, манипулируете.
— Значит, Вы лично с ним не общались?
— Я с Онищенко за период службы в антикоррупционной прокуратуре, вообще в жизни, ни разу лично не общался. Я потом узнавал из его скайпа, что он выходил на скайп с детективами НАБУ, и прокуроры САП об этом часто узнают по телевидению.
— Пленки Онищенко: Вы сказали, что закроете по ним производство, если не найдете доказательств. Закрыли?
— По пленкам Онищенко прокурорами даны указания еще в январе. Я тогда говорил, что он должен дать еще какие-то доказательства, которые подтверждают его слова. Он не предоставил доказательств. Поэтому оснований для объявления кому-либо подозрений нет.
— Вы дело закрыли?
— Еще не закрыли. Может, он еще образумится и даст какую-то информацию.
— Когда Вы последний раз виделись с Президентом?
— Дайте вспомню… День Независимости в Софии Киевской.
— А Вы Президенту звоните или он Вам?
— Здесь есть телефонный аппарат (прямая линия с Президентом), который стал известен благодаря Олегу Ляшко.
— Он работает?
— Говорят, что работает. Я его слышал один раз, после того, как здесь был Олег Ляшко. Президент спросил, не сломанный ли аппарат. Это был единственный раз.
— Как относитесь к тому, что Президент Порошенко дал Вам звание заслуженного юриста?
— Я не могу комментировать. Не я себе присвоил. Спросите тех, кто за это отвечает. Но если это от государства, то я за это благодарен.
Я прилетел из США 7 октября вечером. Меня фактически не было в Украине две недели.
Мне кто-то это скинул в Viber: «Открой сайт АП». Я об этом узнал в воскресенье, 8 октября.
— Но как я понимаю материальных стимулов, таких как, надбавок к зарплате это не дает?
— Я когда узнал, как раз ехали в машине. Водитель очень смешно об этом сказал: «Я слышал, что всем заслуженным дают бесплатное место на Байковом». (Смеется).
— По поводу последних изменений Уголовного процессуального кодекса. Видела в Фейсбуке Ваше эмоциональное заявление.
— Я его писал в аэропорту Сан-Франциско в 12 ночи. Я до того был два дня без Интернета. В аэропорту добрался до Интернета и увидел это все… 6 часов было до самолета. Вот сидел и писал. Написал все, что думал, если честно.
Могу высказать свое мнение и согласиться здесь с военным прокурором Матиасом, который также критикует эти изменения и судебную реформу. Здесь у нас не впервые совместная позиция. Он все правильно говорит. Писать закон, который фактически освобождает преступников, а потом требовать посадок, наказаний. Это, извините, немножко двулично. Я как человек хочу видеть посадки коррупционеров.
Мне как прокурору бывший УПК нравился больше. Не было залогов для коррупционеров или тех, кто подозревается. Они бы сидели, а не ходили под миллионными залогами. Но мы исполняем закон, который есть.
Вот сегодня еще узнал, что в планах Генпрокуратуры на 10% сократить САП. Я написал письмо об увеличении штата. Мне было отказано. Хотя в бюджете 2017-2018 рассчитано на то количество, что я прошу.
Из 45 постов хотят 5 человек уменьшить. Еще есть 7 вакансий, у нас останется только две вакансии.
Я же вижу нагрузку людей — на начало года было процессуальное руководство в примерно 300 производствах, сейчас 508. И это не говоря о судебных разбирательствах!
На этот год, на САП было предусмотрено 116 миллионов. В следующем будет 113 млн. Мы – единственный правоохранительный орган, которому уменьшили финансирование.
В 2017 я позволил 45 миллионов, которые мы не успевали использовать, фактически отдать на региональные и местные прокуратуры, которые сейчас тянут основной массив прокурорской работы. На этот год я согласился это сделать. Но нагрузка растет.
Написал в ГПУ, а мне говорят: мы вам ничего не даем, потому что мы сами хотим уменьшиться. Но в той, же разнарядке другие отделы Генпрокуратуры, где есть следственные подразделения, которые должны быть ликвидированы, там сокращение не предусмотрено.
20 ноября прокуратура теряет следствие. Есть высокая вероятность, что эти дела будут переданы НАБУ и САП. Я рассчитывал провести конкурс в этом году. Знал, что есть средства, которые запланированы и вакансии. А теперь, вернувшись из командировки, увидел, что нам не то что не добавляют, а еще хотят сократить 5 должностей.
Вот так – ты вроде хочешь как лучше, а тебя будут рубить.
Думаю, этот план не будет воплощен, потому что без согласования с директором НАБУ нельзя увеличить или уменьшить количество прокуроров САП.
Я надеюсь, что Юрий Витальевич пересмотрит эти планы. Иначе вопросы функционирования САП и НАБУ стоят под угрозой.
Автор: Ирина Салий
Источник: «Цензор.НЕТ»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.