22.10.2018 – Владимир Лавренчук – уникальный топ-менеджер для украинского банковского бизнеса по многим причинам. Он возглавляет «Райффайзен банк Аваль» – украинскую дочку мощной австрийской группы – уже 13 лет, а в начале октября продлил свой контракт еще на три года.
У акционеров группы нет видимых причин расставаться со своим украинским СЕО – «Райффайзен банк Аваль» по результатам прошлого года в очередной раз стал самым прибыльным банком, обогнав ближайших преследователей по этому показателю почти в четыре раза.
Читайте также: В Беларуси население по состоянию на 1 июля 2018 г. привлекло рекордную сумму банковских кредитов
Памятка заемщика банка по потребительскому кредиту
Финансовый сервис MyFin поможет выбрать оптимальные предложения кредитов и вкладов
В 2017-м у Лавренчука был замечательный шанс сменить карьеру. Когда Валерия Гонтарева покинула пост главы НБУ, его фамилия звучала во время обсуждения кандидатур ее преемника. Однако независимый банкир уступил в этих кадровых гонках исполняющему в то время обязанности главы Нацбанка Якову Смолию. Конкурент оказался понятнее и президенту, и парламенту.
В свободное от банковских дел время Лавренчук занимается рок-музыкой – он уже выпустил несколько альбомов. В его активе – рок-мюзикл про Майдан Got to Be Free, где банкир исполнил партию на гитаре вместе с симфоническим оркестром.
Разговор «Главкома» с банкиром состоялся в рамках Киевского международного экономического форума – площадки, где формируется стратегия экономического развития Украины.
В интервью Лавренчук вспоминает про свой неудачный роман с Нацбанком, рассуждает о конкуренции с госбанками, делает прогнозы относительно дальнейшего сотрудничества Украины с Международным валютным фондом и говорит про свою приятную миссию украиноязычного банкира.
Читайте также: Памятка заемщика, имеющего задолженность перед банком по потребительскому кредиту и, который попал в трудное финансовое положение
Главный стратег Нацбанка Михаил Видякин – о развитии финтеха, статусе криптовалют и PayPal в Украине
13 лет на одном месте для СЕО украинских банков – это, пожалуй, рекорд. Вам еще не надоело?
Все в порядке. Индустрия меняется, особенно в новейших технологиях – здесь интересно. Не думаю, что я – чрезвычайно уникальный в этой истории, но для Украины эти 13 лет могут быть рекордом.
Не так давно была большая вероятность, что вы смените место работы – возглавите Нацбанк?
В 2017 году такая вероятность была.
«Я информировал Raiffeisen о переговорах относительно моего возможного назначения в Нацбанк»
Насколько далеко заходили эти переговоры? Иногда казалось, что вашей фамилией торговали. Ведь это бренд на банковском рынке, и такая кандидатура в списке представляла бы украинскую власть в хорошем свете перед западными партнерами.
Я все это воспринимал как серьезную перспективу, а не игру. И до сих пор так воспринимаю. То, что всегда есть больше, чем один кандидат на должность, – это признак здорового общества.
Кто конкретно к вам обратился с этим предложением, с кем вы вели переговоры?
Не думаю, что есть какая-то формальная процедура – особенно в экстраординарных условиях, в которых сейчас Украина. Нет таких подготовительных процессов, когда шесть лет вперед готовится будущий глава Нацбанка. Эти переговоры выглядели серьезно и авторитетно – кроме того, я проинформировал об этом руководство группы Raiffeisen.
Итак, разговор был с президентом?
Был.
Сегодня можете сказать, почему не сложилось?
Была другая альтернатива.
Фактически было только два кандидата – вы и Яков Смолий…
И один из них был назначен, что, как, по-моему, стало комбинацией многих факторов. Были определенные ожидания относительно голосования в Раде, что имело большое значение.
Считаете, Смолий вас обошел, потому что он уже был в системе Нацбанка на тот момент? Власть, депутаты не рискнули назначать человека из коммерческого сектора?
Я тоже считаю себя человеком из системы. Я в индустрии 35 лет, причем шесть первых из них работал в Нацбанке. Думаю, важно, что Смолий девять месяцев перед назначением выполнял функцию главы Нацбанка, был в этом кресле. Поэтому его назначение было абсолютно естественным, и у меня нет никаких сомнений, что оно не имело других аргументов, чем адекватность человека к должности.
«Во время войны мы удержали курс гривны»
Как сейчас вы оцениваете деятельность Нацбанка и как банкир, и как человек, прошедший через этот неформальный конкурс?
Считаю, что Нацбанк руководствуется профессиональными критериями и суждениями, когда принимает те или иные решения, даже непопулярные, вроде повышения учетной ставки. Я даю высокую оценку деятельности Национального банка.
Если в будущем судьба даст вам еще один шанс, вы бы попробовали все-таки возглавить НБУ? Или уже зареклись от этого?
Если говорить философски, то многие вещи в жизни непредсказуемы, поэтому нужно быть готовым к хорошим делам всегда. Мир и индустрия так быстро меняются, что никто не знает, что будет через несколько лет. Я не считаю этот опыт негативным, не надо навсегда зарекаться от такой работы. Работа госслужащего часто в бедных странах, таких как Украина, является неблагодарной. Но с точки зрения профессионализма и важности, очевидно, что Нацбанк для всех банкиров будет высшим профессиональным институтом.
Вы часто подчеркивали, что сотрудничество с МВФ – важный маркер для инвесторов, признак благоприятного бизнес-климата. Как оцениваете ход последних переговоров правительства с МВФ? Делегация уехала из Украины, но решение по траншу не принято. Как в нынешней ситуации должно действовать украинское правительство? Повысятся ли цены на газ для населения?
Ну, не только правительство к этому причастно, но и Нацбанк и институт президента. Очевидно, что возникающие обязательства являются результатом длительных переговоров аналитиков с обеих сторон. Они выстраивают операционную модель, которая позволит стране выйти из сложного состояния, рассчитываться с долгами, и в итоге оказаться в лучшем финансовом, экономическом состоянии.
Во-вторых, для инвесторов важна последовательность поведения: то, что сказано, – делается, а если не делается, то этому придается веское объяснение. Самая большая угроза для инвесторов – это непредсказуемость изменения стратегий или тактик. Например: я не являюсь специалистом в вопросах газа, но если в операционную модель закладывалось повышение цен на газ, то неприятие этого решения является непонятным.
Именно последовательность и предсказуемость следующих шагов формирует «респект» от инвесторов. Особенно опасным является популизм в предвыборных кампаниях – это угроза для внешних заимствований.
Если транша не будет, какие конкретные угрозы вы видите?
Это привело бы к значительному ухудшению условий функционирования экономики. Достаточно ли в Украине средств и есть ли возможность альтернативных заимствований? Скорее, да. Но по программе МВФ стоит большая куча других инвесторов, поэтому инвестиционный климат ухудшится, если транша не будет.
Некоторые эксперты пугают девальвацией: 50-70 гривен за доллар. Это возможно?
Мы уже имеем опыт, когда удержали курс во время войны. Именно так, хотя ваши читатели могут скептически это комментировать. Если было 12 гривен за доллар, а стало 22, то я считаю, что мы его удержали. Если принять во внимание потерю территорий, падение производства минимум на 10%, падение экспорта на 34 %, вывод капитала и выход олигархического капитала с Украины. Например, в Венесуэле инфляция – 14 миллионов процентов!
Но Венесуэла – это довольно экзотический пример для сравнения.
То, что мы потеряли 60% стоимости денег, конечно, материально опасно, но мы удержали гривну.
В прошлом году вы прогнозировали, что инфляция стабилизируется, и курс будет держаться. Какие ожидания у вас сегодня. Вот, например, государственный «Укрэксимбанк» существенно повысил депозитные ставки в гривне – до 17%. Не является ли это признаком того, что государство ожидает очередного обвала национальной валюты?
Наши ожидания на снижение инфляции были обоснованы расчетами. То, что сейчас на рынке дорожают деньги, а ставки по депозитам достигают 17% при инфляции в 9% – признак применения рычагов для сдерживания дальнейшей инфляции.
Я предполагаю, что это может повлиять на стоимость гривны относительно других валют, однако большим фактором здесь являются импортно-экспортные операции. Они имеют большее влияние на курс, чем денежный рынок и колебания процентных ставок. На то, чтобы гасить колебания валютных курсов, есть Нацбанк. И он их гасит. Гривна девальвирует в очень контролируемых коридорах. Скорее, может замедлиться либерализация валютного рынка.
Но ведь повышение депозитных ставок тормозит кредитование. Ваш банк будет реагировать на такие события на рынке?
Мы поднимаем ставки по депозитам, автоматически поднимаются ставки по кредитам. Не все компании могут обслуживать кредиты с высокими ставками, соответственно кредитные предложения таким компаниям уменьшатся. Конечно, это повлияет на темпы кредитования, они замедлятся.
Но объемы займов и так не были впечатляющими.
На рынке они были разными. Скажу про наш банк. Темп роста «живых» кредитов по 2018 году составляет 35% в отношении крупных корпоративных клиентов и на столько, же в случае малого бизнеса. А в 2017-м по сравнению с прошлым годом – на 38% и 40% соответственно. Поэтому два года подряд рост кредитного портфеля составляет почти 80%.
«У выживших банков сейчас 55% кредитов — проблемные, но они хорошо капитализированы»
На начало года доля «плохих» кредитов в украинской банковской системе превышала 50%, нас даже назвали рекордсменами мира по показателям NPL (non-performing loans). Какова ситуация с этим в вашем банке?
Отдельные банки достигли такого показателя еще четыре года назад. Наш банк демонстрировал такой уровень проблемности, когда начались события 2014 года. За этот период нам удалось снизить уровень проблемной задолженности до 13%, а в сегменте корпоративной клиентуры – до 8%. В результате реформы банковского сектора проблемные кредиты сейчас правдиво отражены в отчетах.
Всем известно, что вследствие потери кредитов и соответственно капитала прекратили деятельность сто банков. У выживших банков сейчас 55% проблемности, но они хорошо капитализированы. Сегодня украинская банковская система в гораздо лучшем состоянии, чем четыре года назад. У нас произошло много реформ, а также улучшилась работа в судах, введена система Prozorro. Если раньше банкам нужно было четыре-пять лет на расчистку проблемных кредитов, то сейчас хватит два-три, чтобы достичь тех самых 15%.
Довольны ли вы тем, как законодательство защищает банки в отношениях с заемщиками?
Есть законопроект о защите прав кредиторов, который принят в первом чтении. Он является результатом многолетней работы Ассоциации банков, и определяют, какие инструменты защиты прав кредиторов надо было бы изменить. Юристы нашего банка дают высокую оценку этим изменениям – они значительно улучшат возможности работы с заемщиками и будет перспектива взыскания долга. Сила бизнес-сообщества в Украине достаточно эффективна, и если профильные ассоциации захотят, чтобы этот закон заработал, не думаю, что парламент будет категорически против.
Но как раз в парламенте сейчас много злостных банковских должников. Зачем им усложнять себе жизнь?
В то же время мы отдаем должное Верховной Раде, которая приняла большое количество необходимых для реформ законов: закон о валюте, закон содействия кредитованию, ряд законов относительно корпоративного управления.
В «Райффайзен банк Аваль» сравнительно низкий процент проблемных кредитов. Этот показатель еще можно улучшить или это уже абсолютно «мертвые» кредиты?
За эти кризисные годы наш банк наращивал опыт работы в необходимых направлениях: досудебного урегулирования как наиболее перспективного; судебного (принудительного) урегулирования как наиболее длительного; списания на баланс безнадежных как наиболее обременительных и наименее эффективных процессов. Это делалось вчера, делается сегодня и будет делаться завтра.
Значит, клиентам банков, которые лет 10 назад взяли кредит на автомобиль, а потом забыли о нем и исчезли, успокаиваться не стоит?
Пусть не успокаиваются. Есть так называемый black list для клиентов, которые избегают контактов с банком и отказываются урегулировать долг. Кредитные бюро обмениваются информацией. Качество этого контроля усиливается/модернизируется, вернуться таким должникам к обычному банкингу будет очень сложно.
«Приват» сегодня в хорошем состоянии»
Можете ли назвать крупнейших должников банка? Недавно прошла новость, что синдикат банков, среди которых и Raiffeisen Bank International, судится с компанией Milkiland.
Слово «должник» несет в себе несколько негативный смысл, и я не хочу обидеть всех, кто берет кредиты в банке.
Хорошо, пусть будет «проблемных заемщиков».
На момент пика кризиса 2009 года у нашего банка было 12 тысяч судебных процессов с проблемными заемщиками. Конечно, всех их помнить нереально.
И все же — самых больших проблемных заемщиков назовете?
Нет, потому что с ними до сих пор продолжается работа.
До сих пор используется ли такая очень простая схема, когда меняется название юридического лица и все активы переходят к нему, а пассивы остаются на старом юридическом лице, с которого банк не может ничего истребовать?
Есть много креативных махинаций передачи долга, списания долга, оформления на фиктивные компании… Количество вариаций этих мошеннических действий было больше, чем несколько. Но мы должны с этим работать. Обычно мы только реагируем на мошенничество. После кризиса появились кредитные бюро с файлами непогашенных долгов в банковском секторе, теперь действуют комплаенс и финансовый мониторинг. Они предусматривают объяснение клиентом природы происхождения своих денег и проверку, не было ли у него раньше проблем с другими банками.
У тех, кто мошенническими действиями переводил активы, взаимодействие с банками будет, чем дальше, тем больше натыкаться на невозможность работать с банковским сектором. А этот сектор – единственный на сегодня путь для легализации денег. И много компаний, которые были в кризисном состоянии и в тени, в последние годы добавили много усилий, чтобы выйти оттуда и урегулировать отношения с банком относительно старых кредитов.
Вы положительно оценивали постановление № 42 Нацбанка об усилении финансового мониторинга. Уже прошло больше года с начала его применения. Есть ли еще потребность усиливать эту тему, а может, стоит уже немного ее ослабить? И такой жесткий контроль происхождения и расходов средств не отпугнул от банков клиентов?
Послабление будет благодаря тому, что банки профессиональнее это будут делать. Потому что осложнения есть еще и потому, что требования очень высокие, а опыта и автоматизации мало. Так, наш банк много инвестирует в автоматизацию финансового мониторинга и комплаенс. Сегодня у нас возникают проблемы из-за того, что источниками финансирования отдельных клиентов являются зоны или страны, которые оценены как зоны высокого риска.
И мы видим, что фактор финансовых санкций и штрафов в отношении банков в дальнейшем не будет ослабевать. Поэтому мы не будем брать на себя риски клиентов, у которых сомнительные источники происхождения денег. Это мировой тренд, и нам его не обойти. Поэтому я бы говорил не о том, что мы будем ослаблять требования к финансовому мониторингу, а о том, что меньше клиентов захотят оставаться в тени.
Вы приветствовали чистку банковского рынка. Но после национализации «Приватбанка» доля государственных банков превысила 50%. Вы видите в этом проблему? Чувствуете ли неравную конкуренцию со стороны госбанков?
Элементов привилегий для государственных банков, когда их доля была меньше, было значительно больше, чем сейчас. Искренне вам говорю. Возможно, потому что они были меньше, и их надо было поддерживать. Сейчас эти банки реформируются, там есть стратегии, не требующие этих преференций. Предполагается привлечение международных инвесторов, формируются наблюдательные советы, есть новый закон о корпоративном управлении.
Могу сказать, что конкуренция стала жестче, и государственные банки являются сильными конкурентами. И я не разделяю точку зрения, что их доля в 65% – это опасность для индустрии, но очень понимаю необходимость привлечения туда инвесторов, и на это требуется время.
В начале 2017 — го вы отметили, что последствия национализации «Приватбанка» будут заметны за полгода. Уже прошло почти два года. Какие результаты вы теперь видите?
Когда банк перешел в государственную собственность, было очень много операционных угроз – что операционный центр, или карточки, или что-то другое могут не работать. Были опасения, что новые владелец и менеджмент не справятся. Как у любого банка, у «Привата» могут быть свои удачи или неудачи, однако он сегодня функционирует в хорошем состоянии. За этим стоят люди, которые это сделали, – наблюдательный совет, Нацбанк с правительством, менеджмент, персонал. Так что в целом это уже – успешный проект.
«Стараюсь делать украинский язык живым языком в бизнес-среде»
В завершение разговора позвольте кардинально изменить тему. Вы – не единственный принципиально украиноязычный СЕО в банковском секторе. Принятие Радой в первом чтении законопроекта о языке вас порадовало?
Я читал только комментарии к нему. Я – украиноязычный банкир и давно считаю, что украинский язык заслуживает сильную законодательную поддержку.
Вас не оскорбляет, когда ваши интервью в русскоязычных изданиях выходят с припиской, публикуемой, что они издаются на украинском языке по вашей просьбе? Это происходит в украинской прессе, которая выходит для украинцев и в Украине…
Обижаться – плохая привычка. Надо делать. Украинский должен быть живым языком, и я стараюсь делать его живым в бизнес-среде. Если издание не хочет печататься на украинском языке, то я прошу это делать, хотя бы с моей статьей. Это моя маленькая миссия.
Мне кажется, что речь лежит в плоскости собственного достоинства. В большой степени люди берут пример со звезд эстрады, спорта, политики. Поэтому убежден: как можно больше людей, которых судьба вынесла наверх, должны сделать вклад в украинское. Это приятная миссия – быть достойным времени и себе. Нам повезло жить в Украине именно в это время.
Пятый юбилейный Киевский международный экономический форум состоялся 18-19 октября и собрал вместе экономистов с мировым именем, известных бизнесменов, инвесторов и визионеров из более тридцати стран. Лейтмотивом форума стало будущее стран в высокотехнологичном мире. Участники КМЕФ приняли участие в дискуссиях о стратегии и инструментах конкурентоспособности, последствиях торговых войн, а также о внедрении современных технологий в промышленности, банковской и аграрной сферах.
Авторы: Николай Пидвезяный, Павел Вуец
Источник: Главком
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.