Читайте также интервью с судьями Анной Вронской, Валентиной Данишевской, Натальей Антонюк, Владимиром Кравчуком, Аллой Лесько, Николаем Мазуром, Дмитрием Гудимой, Еленой Кибенко, Иваном Мищенко, Дмитрием Луспеником, Евгением Синельниковым, Татьяной Анцуповой, Михаилом Смоковичем, Ларисой Рогач, Станиславом Кравченко, Богданом Львовым, Константином Пильковым, Светланой Яковлевой и Андреем Жуком.
Валентину Данишевскую нельзя назвать карьерной судьей, поскольку в судебной системе она работала всего девять лет. С 2001 года возглавила Центр коммерческого права, занималась адвокатской деятельностью и др. Сотрудничала с проектами, которые финансировало Посольство США в Украине.
Свой выбор снова вернуться на должность судьи объяснила тем, что долго работала в сфере экономических реформ. «Мы проводили обучение для судей, разъясняя им особенности экономических реформ, чтобы они могли реагировать на них. Мне казалось, я знаю, что надо изменить в судах, в сознании общества, преодолеть стереотипы», – отметила Данишевская.
Сегодня к полномочиям председателя Верховного Суда принадлежит целый ряд административных полномочий. Кроме этого, она является судьей Большой палаты суда. «Сейчас почти все административные обязанности выполняю самостоятельно. За моей спиной большое количество работников. Кто они? Как будут работать? Не знаю. Поэтому пока стараюсь лично контролировать все процессы. Хотя в перспективе планирую больше полномочий передать заместителю», – говорит она.
О нагрузке на судей нового Верховного Суда, отношениях с судьями Верховного Суда Украины и причинах, которые могут подтолкнуть к отставке, – в интервью с Валентиной Данишевской.
Читайте также: Заместитель председателя ВККС Станислав Щотка: В Украине одновременно проверяют всех судей. Нигде в мире такого не было
Судить по-новому. Каким будет Антикоррупционный суд
Судья Верховного Суда Светлана Яковлева: Судебную систему реформируют все, но только не судьи
«Надеюсь, за два года справимся, по крайней мере, с остатком дел в 75 тысяч»
По итогам 100 дней работы вы сообщали о почти 105 тысячах дел, находящихся на рассмотрении в Верховном Суде. Нагрузка на каждого судью хозяйственного суда составляет 300 дел, в административном суде – по 2500. Тогда как отдельные исследования показывают, что судья может написать около 200 качественных решений в год. Влияет ли большое количество дел на качество их рассмотрения?
Конечно, большое количество работы мешает достижению высокого качества. И это касается не только суда. Однако мы пытаемся сбалансировать эти две категории.
С одной стороны, понимаем, что граждане ожидают решений по своим жалобам в отдельных случаях долгие годы. С другой стороны, судья должен иметь возможность разобраться в деле и тщательно мотивировать свое решение.
И важнее, чтобы судьи, рассматривая ежедневно большое количество дел, не теряли способности переживать за каждое из них. Если судей «подгонять» с решениями, они не будут иметь возможности глубоко анализировать их, пропускать через себя. И это не тот результат, которого мы стремимся достичь.
За какое время прогнозируемо Верховный Суд может рассмотреть, по крайней мере, 75 тысяч дел, которые получил от Верховного Суда Украины и высших специализированных судов?
Хотелось бы как можно скорее рассмотреть этот остаток, чтобы судьи слушали умеренное количество дел и возвращались домой хотя бы в 21 час, а не в полночь (улыбается).
Надеюсь, за два года справимся, по крайней мере, с остатком дел в 75 тысяч, в том числе благодаря тем правовым инструментам, которые появились в Верховном Суде после принятия новых процессуальных кодексов. Это, в частности, образцовые дела, рассмотрение которых ставит точку в спорах тысяч людей.
Вы, видимо, знакомы с решениями в образцовых делах относительно начисления пенсий внутренне перемещенным лицам, бывшим работникам МВД, прокурорам.
Хотя в целом трудно делать какие-то конкретные прогнозы, поскольку мы не знаем, сколько новых дел и когда может поступить в суд. Впереди избирательный процесс. Время покажет, как он будет проходить, и сколько дел поступит в Верховный Суд по этому вопросу.
Вероятно, большое количество дел в Верховном Суде может спровоцировать продажу места в очереди на их рассмотрение. Существуют ли определенные предохранители, чтобы избежать этого?
Как только в любом государственном органе возникают очереди, сразу появляются коррупционные риски. Чтобы избежать таких процессов, мы тщательно будем анализировать, и работать с этими рисками.
В Верховном Суде действует специальная рабочая группа, которая нарабатывает антикоррупционную политику Верховного Суда. Также действует рабочая группа, которая разрабатывает критерии для ускорения рассмотрения определенных категорий дел с одновременным избеганием при этом коррупционных рисков.
С другой стороны, надеюсь, что тот отбор, который прошли судьи во время конкурса, то материальное обеспечение, которое получают, и тот уровень ответственности перед обществом, его, хотелось бы верить, все имеют, не позволят опуститься до того, чтобы предоставлять необоснованные преференции кому-то из участников спора.
Юристы отмечают, что в отдельных случаях правоотношения не интересны людям уже через год после начала спора. А дела могут рассматриваться, как вы отметили, в течение двух и более лет.
Во всех странах суд – это последнее место, куда приходит человек для решения спора. Судебные процессы, во-первых, довольно затратные, во-вторых, достаточно длительные. Как правило, судебные тяжбы возникают из-за эмоции людей. Когда они утихают, включается рациональное мышление и понимание того, как можно решить ситуацию внесудебным способом.
Поэтому стоит, чтобы граждане, на первом этапе возникновения спора искали примирения еще до обращения в суд. А если все же не удастся договориться внесудебным способом, то приходили в суд уже с холодным умом.
К Верховному Суду сегодня очень придирчивое отношение. Отдельные решения детально анализируют адвокаты, ученые, представители общественности. Вы чувствуете ли слишком сильное напряжение, несмотря на ответственность, которая лежит на Верховном Суде как на основном результате судебной реформы?
Мы следим за тем, как анализируют решение Верховного Суда, что о нас пишут средства массовой информации.
В суд также поступают обращения от граждан с просьбой пересмотреть отдельные судебные решения. Кое-кто не понимает, что новый Верховный Суд не имеет полномочий пересматривать решения, по которым уже высказались все судебные инстанции. Грустно, когда приходится отказывать гражданам, которые обращаются в Верховный Суд.
Как вы оцениваете уровень правовой осведомленности граждан, обращающихся в Верховный Суд? К примеру, в Конституционном Суде с более 500 конституционных жалоб судьи вернули более 400, поскольку они не соответствовали требованиям закона в формальных основаниях.
Если проанализировать обращения граждан, которые мне приходилось рассматривать, то более чем 90% из них не могут быть удовлетворены. Не знаю, такая же ситуация была в Верховном Суде Украины, или она спровоцирована появлением нового Верховного Суда.
Видимо, Верховный Суд воспринимается отдельными лицами, которые находились или находятся в судебных процессах, как надежда и последняя возможность восстановить справедливость.
Главной целью судебной системы было восстановление доверия к судебной ветви власти. Можно ли говорить, по крайней мере, о его росте после пяти месяцев работы Верховного Суда?
Да, восстановление доверия – наша главная цель, но это вопрос сложный и многогранный. Отношение людей к суду складывается из многих факторов, иногда таких, которые не зависят непосредственно от работы судей.
Давайте проанализируем: подавляющее большинство лиц, участвующих в социологических опросах относительно доверия к судебной системе, составляют те, кто ни разу не был в суде. Впечатление о его деятельности складывается под влиянием публикаций в СМИ, соцсетях, рассказах знакомых.
Если суду не доверяют те, чьим требованиям мы вообще не отвечаем, то над этим стоит задуматься. Если только те, чьи требования не удовлетворены в конкретном судебном процессе, – это понятно. Суд всегда становится на чью-либо сторону.
Мало кто из участников судебного процесса довольно много говорит о положительном опыте. Считается, что так всегда должно быть. А вот о негативном опыте рассказывают много и подробно. При этом в основном корреспонденты в соцсетях подают только свою позицию, что не является объективным изложением информации. Очень легко испортить авторитет любого человека, институции, если поставить перед собой такую цель.
Без сомнения Верховный Суд получил аванс доверия, благодаря открытой процедуре отбора. Однако если мы не будем влиять на все факторы формирования доверия к суду, позитивные ожидания быстро развеются.
Особенно, если судебная система еще полностью не обновилась.
Судей не могут не волновать негативные явления в системе. Они есть. Их не много, но достаточно одного, чтобы сформировать у части общества негативное мнение. Не существует идеального коллектива, органа, даже семьи. Впрочем, мы должны работать, чтобы случаев, дискредитирующих судебную систему, было как можно меньше.
Если говорить в целом, то нашему обществу не хватает осознания того, что авторитет суда нужен не только суду. Он нужен всей стране. Если нет доверия к суду, нет суда, как следствие – нет демократического правового государства. Поэтому стоит заботиться об авторитете суда, а не умышленно расшатывать его.
Это не означает, что не нужно критиковать судей. Критика стимулирует судей к лучшей работе, но она должна быть конструктивной. Чтобы придя в суд, люди не выходили за рамки толерантности, не «притягивали» негатив к каждому решению суда в соцсетях, не разобравшись в ситуации.
«В среднем каждый судья Верховного Суда рассматривает по тысяче дел»
Вы входите в состав Большой палаты Верховного Суда. В январе этого года Центр политико-правовых реформ и ряд других организаций подготовили аналитический обзор формирования Верховного Суда.
Роман Куйбида, Тарас Шепель, Борис Малышев и Роман Марусенко считают, что формирования кассационных судов в составе Верховного Суда и Большой палаты в меньшем количественном составе, чем определяет закон (в составе 17 судей вместо 21). Это может привести к появлению сомнений в легитимности их решений и возможных обращений в Европейский суд по правам человека.
Я не согласна с таким утверждением. Заседание Большой палаты являются правомочными, если в них принимает участие 14 судей.
Поскольку состав Верховного Суда пока не полный (назначено лишь 115 судей из возможных 200), мы приняли решение, что в кассационных судах должно остаться больше судей, ведь значительная нагрузка приходится именно на них. В среднем каждый судья рассматривает по тысяче дел. Если убрать еще по одному судье с каждого кассационного суда в Большую палату, нужно перераспределять еще четыре тысячи дел на других судей. Один солдат – все равно солдат (улыбается).
Вместе с тем, мы ожидаем следующий отбор судей в Верховный Суд, после которого сможем доукомплектовать Большую палату.
В полномочия Большой палаты входит пересмотр решений по особым обстоятельствам (решение Европейского суда по правам человека – ЕСПЧ), апелляционный пересмотр решений Кассационного административного суда, вынесенных как судом первой инстанции, решения со сложной правовой проблемой, конфликты юрисдикций и тому подобное. Сколько дел сегодня находится на рассмотрении в Большой палате?
Уже почти 1000. Рассмотрели около 300 дел.
Стоит ли, по вашему мнению, законодателю ограничить основания обращений в Большую палату, чтобы уменьшить на нее нагрузку?
Большая палата действительно рассматривает очень большое количество дел. Законодательство предусматривает: если сторона ссылается на нарушение предметной или субъектной юрисдикции, то данное дело подлежит направлению в Большую палату Верховного Суда.
Поэтому мы не можем принять одно решение из определенной категории дел, а должны рассматривать каждое отдельно. На мой взгляд, следует урегулировать эту норму, чтобы рассматривать подобные споры один раз.
Этот процесс усугубляется еще и тем, что каждое решение должны принимать вместе, а потом все подписать. Это занимает много времени.
Наиболее сложными являются решения межюрисдикцийных споров. Это существует много лет. И если бы споры между гражданскими и хозяйственными судами решались, поскольку в законодательстве четко определены критерии отнесения дела к одной из них, то между административной юрисдикцией, с одной стороны, и гражданской и хозяйственной, с другой, — ситуация сложнее. Большая палата имеет целью одолеть их все.
Приведите примеры таких споров.
Например, дела о взыскании кредитов. Банк обращается в суд за взысканием задолженных средств, с должника и поручителей. Такое дело рассматривают в одном процессе. Но возникает вопрос, в каком суде его рассматривать: среди должника и поручителей могут быть как физические, так и юридические лица.
В новых процессуальных кодексах говорится о том, что юрисдикцию нужно определять по основным должникам. Если кредит взяло физическое лицо, то спор будет рассматриваться в гражданских судах. Если юридическое лицо – в хозяйственных судах.
Что касается споров, которые возникли до вступления в силу новых процессуальных кодексов, то Большая палата определила, что если хотя бы одно лицо является физическим, то такой иск нужно рассматривать в гражданской юрисдикции.
Этот подход базировался на том, что гражданский процесс предоставлял больше возможностей доказывания: привлечение свидетелей, допустимость доказательств. За счет юрисдикции лицо не должно терять возможности защиты своих прав. В делах, где суды пришли к именно такому выводу, мы не меняем решения.
Наиболее сложные процессы происходят относительно земельных споров и ликвидации банков (вопросы Фонда гарантирования вкладов). Последние имеют значительное количество конфигураций: по составу сторон, исковым требованиям, основаниям и тому подобное. Сейчас мы структурируем их в разные группы, чтобы понять, нужно ли применять разный подход к каждой из них.
Большая палата также пересматривает решения национальных судов после рассмотрения соответствующего дела в Евросуде по правам человека. В октябре прошлого года ЕСПЧ рассмотрел дело «Бурмич против Украины» и удалил из реестра 12 тысяч 143 дела, от заявителей с Украины, которые касались невыполнения или чрезмерного длительного исполнения решений национальных судов. Фактически Суд не рассматривал эти жалобы, а дал возможность правительству найти механизм их удовлетворения.
Сразу после такого решения Верховного Суда поступало немало жалоб со ссылкой на дело «Бурмич против Украины». Обращения поступали как от лиц, фамилии которых были в вышеуказанном деле, так и тех, кто обращался в Евросуд, но их дело не приняли к производству; тех, кто не обращался в Суд, но судебное решение в отношении них не было выполнено. Ссылаясь на дело «Бурмич против Украины», обращались и те граждане, которые требовали пересмотра судебного решения.
Думаю, рассмотрение этих дел даже было своеобразным экзаменом для авторитета Верховного Суда, ведь мы не могли удовлетворить ни одно из них.
В решении «Бурмич против Украины» Евросуд привлек внимание к предыдущему похожему делу – «Иванов против Украины», где указал на значительные системные проблемы относительно выполнения судебных решений в Украине. Ни одного указания на, то, что Евросуд усмотрел нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении дел в судах, не было. Следовательно, оснований для пересмотра судебных решений нет.
Несмотря на это, по каждой жалобе со ссылкой на «Бурмич против Украины» судьи Большой палаты вынуждены были, объявить отказ.
Сейчас мы рассмотрели почти все такие жалобы, остались буквально несколько лишь по той причине, что Министерство юстиции не предоставило информацию, обращались ли эти лица в Евросуд. Впрочем, это не повлияет на результат рассмотрения жалоб. От этого зависит лишь основание отклонения.
Кроме этого, Большая палата рассматривает немало уголовных дел после просмотра их в Евросуде. Как правило, они касаются пожизненно заключенных. Большинство из них не подлежат пересмотру, поскольку ЕСПЧ констатировал нарушение в отношении длительности рассмотрения дела или условий содержания задержанного (заключенного) и назначил финансовую компенсацию. Эти нарушения не влияют на содержание приговора.
В Верховный Суд обращаются и лица, пострадавшие от действий, осужденных или их родственников. Поэтому рассмотрение этих дел, как с правовой точки зрения, так и с моральной, довольно сложное.
Самая большая проблема во время рассмотрения таких дел – то, что часть из них рассматривались в судах на неподконтрольной территории, и мы не имеем всех материалов. Отдельные тома восстановлены силами адвокатов, участников дела, но все равно этого не достаточно для принятия решения по жалобам истцов. И главное – это дело не попадет в суд первой инстанции, если мы отменим решение.
Эти заключенные находятся на подконтрольной Украине территории?
Да. Кое-кто принимает участие в судебном процессе через видеоконференцию. Один осужденный присутствовал во время заседания Большой палаты. Для этого нужно было решить вопрос с поиском помещения, где бы мог находиться и осужденный, и все 17 судей Большой палаты. Удалось обустроить один из залов заседаний в помещении на Пилипа Орлика, 4а (помещение Верховного Суда).
«Мы можем по-разному прийти в Верховный суд, но работа у всех судей одинаковая»
Формально сегодня до сих пор существует Верховный Суд Украины, который является распорядителем зданий, техники, другого имущества. Судьи блокируют ликвидацию суда, поскольку считают ее неконституционной. Как уживаетесь с ними? Случаются ли между вами конфликты?
Нет, конфликтов нет. Конечно, на формальном уровне есть определенная проблема, поскольку не оформлены документы о передаче имущества, но на профессиональном уровне недоразумений нет. Мы понимаем положение судей Верховного Суда Украины. Пока этот кадровый вопрос не решен, они должны приходить на работу.
Вы разделяете позицию судей Верховного Суда Украины относительно не конституционности их ликвидации?
Это вопрос сложный не только для судей, но и для Украины в целом. Наверное, он может быть и предметом судебного рассмотрения на определенном этапе, поэтому вряд ли мне стоит высказывать свою позицию относительно законности/незаконности этого процесса.
На личном уровне я с пониманием отношусь к растерянности судей, потому что их профессиональная карьера неожиданно прервалась. Однако судебная реформа не произошла внезапно, более того, ее активно требовало общество. И последствия тех или иных реформ сможем объективно проанализировать лет через 10-15. На данном этапе могу лишь сказать, что судебная реформа была неизбежной.
Судьи ВСУ ожидают решения Конституционного Суда относительно конституционности норм закона «О судоустройстве и статусе судей». Если все-таки будет найден механизм перевода их в новый Верховный Суд, как вы это воспримете? Ведь 11 из 13 судей ВСУ участвовали в конкурсе, но не прошли процедуру отбора.
Думаю, если бы так случилось, это бы удивило, прежде всего, не судей. До этого, возможно, негативно бы отнеслась активная часть общества, которая наблюдала за конкурсом.
И у каждого человека – свой путь. Мы можем по-разному прийти в суд, но работа у всех судей одинаковая.
Как вы видите выход из этой ситуации?
Выход из этой ситуации не относится к моим полномочиям, и советовать кому-то, как данную проблему нужно решить, я не возьмусь.
С апреля Верховный Суд, который с начала года финансирует Верховный Суд Украины, по моей информации, сократил выделение средств. На какие нужды кроме зарплат вы продолжаете финансировать ВСУ?
Мы не прекращали финансирование Верховного Суда Украины. Как говорилось выше, все помещения принадлежат ВСУ, поэтому мы полностью покрываем затраты на их обслуживание.
Верховный Суд Украины направляет нам заявки о выделении средств на различные нужды, и мы рассматриваем их, с учетом того, обоснованы ли такие расходы или нет.
Какие у вас отношения с исполняющим обязанности председателя Верховного Суда Украины Василием Гуменюком? Как часто встречаетесь?
Деловые. Мы дважды встречались. Общаемся по телефону, если возникают рабочие вопросы.
«Пока стараюсь лично контролировать все процессы»
Вы работали судьей девять лет. С 2001 года возглавили Центр коммерческого права, занимались адвокатской деятельностью. Чем был обусловлен ваш выбор, вернуться в судебную систему, принять участие в конкурсе в Верховный Суд?
Это был своего рода вызов для меня. Общество требовало обновления судейского корпуса, позже началась судебная реформа. Я долгое время работала в сфере экономических реформ, тесно коммуницировала с хозяйственными судами, где раньше сама работала. Мы проводили обучение для судей, разъясняя им особенности экономических реформ, чтобы они могли реагировать на них. Мне казалось, я знаю, что надо изменить в судах, в сознании общества, какие стереотипы преодолеть.
У меня не было потребности в должности судьи Верховного Суда, или в материальном обеспечении. Но после определенных раздумий я решила все, же подать документы на конкурс. Правда, весь год во время его течения размышляла, зачем я это сделала (улыбается).
Председателем Верховного Суда в том случае точно не планировали быть.
Нет.
Во время избрания председателя суда в вашу пользу снял свою кандидатуру Богдан Львов, который возглавлял Высший хозяйственный суд, а сейчас стал руководителем Кассационного хозяйственного суда в составе Верховного Суда. Ходили слухи, что его решение было обусловлено тем, что новый Верховный Суд должен был возглавить человек с незапятнанной репутацией. Его же избрание на должность председателя суда, видимо, вызвало бы неоднозначную реакцию общественности.
30 ноября собралось 111 судей. Кое-кто видел друг друга впервые, а нужно было выбрать руководителя. Не знаю, как происходил процесс обсуждения этого вопроса в других судах, я принимала участие только в заседаниях Кассационного хозяйственного суда. И только в стороне наблюдала за процессом.
Кто предложил вам выдвинуть свою кандидатуру?
Я не выдвигала свою кандидатуру, но получила подобные предложения от коллег. Я не была знакома тогда со всеми судьями, тем более не помнила их имен. После третьего заседания нашего суда ко мне подошел сначала один, потом другой судья с предложением выдвинуть мою кандидатуру. Это были судьи, которые пришли в Верховный Суд не с судебной системы. Сначала я отказывалась, потому что не планировала для себя такой работы.
И со временем мне стало понятно, почему именно ко мне обращаются с таким предложением. Видимо, судьи искали того, кто бы устроил и тех, кто давно работает в системе, и тех, кто впервые в нее попал. Со многими карьерными судьями я была знакома раньше, а новички в судебной системе, видимо, хотели избрать руководителя не из системы.
Вы давно знакомы с Богданом Львовом?
Да. Я знала его как судью Высшего хозяйственного суда Украины.
Имеете хорошие тесные отношения?
Раньше были просто знакомы. Сейчас имеем хорошие профессиональные отношения.
Он вас не убеждал участвовать в выборах председателя суда?
Нет. Мы по этому поводу не общались.
А почему вы предложили именно Львова на должность своего заместителя?
После избрания меня председателем я решила посоветоваться с судьями по кандидатуре заместителя. На то время я поняла, кто является неформальными лидерами юрисдикций. В основном, это были судьи, которые входили в оргкомитет, занимавшийся подготовкой первого Пленума Верховного Суда, бывшие руководители высших спецсудов.
Также я пригласила на такие консультации кандидатов, которые выдвигались на должность председателя суда. Встреча была не закрытой. Более того, я не называла судей по фамилии, поэтому каждый, кто хотел, мог присоединиться. И, помнится, еще несколько судей пришли в зал.
Во время этого совещания я спросила, кого они видят на посту заместителя. Большинство называло Богдана Львова.
В СМИ писали, что накануне голосования по внесению кандидатуры председателя Верховного Суда, произошли определенные встречи. Между Банковой и американским посольством. Представители последнего якобы выдвигали вашу кандидатуру на должность председателя суда, поскольку вы работали длительное время по проектам USAID. Были ли вы во время этих встреч в посольстве США накануне избрания председателем Верховного Суда?
Нет. Представители американского посольства, думаю, долгое время даже не знали, что я участвую в конкурсе в Верховный Суд. Я долго не афишировала этого, поскольку не хотела, чтобы команда, в которой я работала, заблаговременно волновалась, что могу перейти работать в Верховный Суд. Моя фамилия засветилась во время экзаменов. Но только после объявления победителей кое-кто из представителей проектов USAID, с которыми я сотрудничала, поздравили меня во время одной из конференций.
Вас называют человеком или Львова, или человеком американского посольства…
Я сама по себе. Я – ничья (улыбается).
Сработались с Богданом Львовом?
Да. Проблем нет. Сейчас почти все административные обязанности выполняю самостоятельно. За моей спиной большое количество работников. Кто они? Как будут работать? Не знаю. Поэтому пока стараюсь лично контролировать все процессы. Хотя в перспективе планирую больше полномочий передать заместителю.
Председатель Верховного Суда избирается на срок четыре года. Надеюсь, вы намерены занимать эту должность весь этот срок. И какие обстоятельства могут заставить вас написать заявление об отставке?
Когда я принимала решение участвовать в конкурсе в Верховный Суд, одним из аргументов в его пользу было то, что я смогу в любой момент уйти.
В каком случае?
Господь дал мне счастье быть самой собой всю жизнь. И никакие трудности не могут стать помехой. Работать действительно тяжело, несмотря на сильную нагрузку. Нелегко порой находить общие позиции между судьями. Ведь это – профессиональные и опытные люди, и каждый имеет собственную позицию. Тяжело находиться и под давлением высоких ожиданий общества.
Наверное, если бы я не смогла действовать по собственным принципам, вынуждена была бы предать себя, или же ожидания общества от меня не соответствовали тому, как я вижу свою деятельность на этой должности. Наверное, тогда бы решила уйти.
Автор: Виктория Матола
Источник: LB.ua
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.